Антон Ярко
Трое из Золотого щита
Пролог
К Дамнатским островам подошёл сезон штормов. По небу, тяжело громыхая, ползли неуклюжие серые тучи. Резко свистел порывистый ветер, погоняя их вперёд. Разбуженные его свистом волны разъярённо метались по морю и ощетинивали пенистые гребни.
Посреди архипелага возвышалась одинокая скала. Волны обрушивались на неё так неистово, будто хотели повалить и утопить в море. Но они лишь разбивались о гранит тысячами солёных брызг и в исступлении растекались по камням, оставляя на них следы капель, похожие на царапины от когтей. Мощную глыбу же совершенно не трогали ни атаки прибоя, – пусть себе плещется там, внизу, – ни оглушительные раскаты грома, ни завывания ветра, всего-навсего шлифующего её поверхность.
Странная была эта скала. Высоченная, тонкая, как шпиль, чёрная, как сажа, она мрачно поднималась над соседними островами. Они, будто не решаясь подступить, рассыпались вокруг на порядочном расстоянии. Их жители тоже не спешили познакомиться поближе с угрюмой отшельницей. Выходя в море, они всегда делали большой крюк и недовольно косились на зловещий силуэт, выплывающий из тумана.
А на самой её вершине находилась башня. Она будто росла из гранитной массы: такая же чёрная, узкая и так же дерзко устремлялась ввысь. Всё той же величавой неприступностью веяло от башенных стен. Даже время, казалось, обходило их стороной: они не выглядели древними и обветшалыми, хотя украшали собой скалу уже очень давно. Дверей в удивительной постройке не было. Лишь узкие, под стать ей, окна холодно щурились на затянутое тучами небо и свирепствующий шторм.
У одного из окон стояла женщина, одетая в широкий тёмно-фиолетовый балахон с капюшоном. Строгий овал лица, заострённый подбородок, тонкий нос, лучистые, похожие на кошачьи, глаза и остроконечные уши указывали на её принадлежность к эльфам. Они, потеснив остальные расы, издревле широко расселились по всем землям, омываемым Всемирным океаном. Смуглая кожа и агатовые глаза выдавали в эльфийке коренную жительницу Дамнат.
Внезапно на противоположной от окна стене засветился красноватым светом причудливый знак в виде полумесяца. Женщина сделала рукой неуловимый жест – и стена раздвинулась, открыв проход и впустив молодого мужчину-дамийца. На нём были лёгкиё кожаные доспехи чёрного цвета, длинные смоляные волосы сплетались в косу. На руках он держал чёрненького ксерка, на шее которого красовался шипастый серебряный ошейник с прикреплённой сумочкой.
Вошедший почтительно поклонился.
– Здравствуй, Мелвин. Что случилось? – прозвучал низкий, чуть подёрнутый хрипотцой голос.
– Пришло письмо из Гридокса, майно Ирис, – ответил эльф, названный Мелвином и протянул запечатанное послание.
Женщина пристально оглядела конверт с гербовой печатью, после чего взяла ксерка и начала перебирать его шерсть.
– Никаких «пауков» нет, я проверил, – поспешно сказал Мелвин. – Непохоже, чтоб их вообще пытались прицепить. «Ловец» бы их сразу обезвредил, – он показал на ошейник. Шипики, украшавшие его, при близком рассмотрении оказывались сделанными в виде птичьих клювов, усеянных мелкими острыми зубами.
Ирис задумчиво кивнула. Отдав зверька, она распечатала конверт. В нём оказался совершенно чистый лист. Тогда женщина, обладающая необычным титулом «майно», подошла к стене и провела по ней рукой. Каменная кладка разъехалась, обнаружив небольшой потайной шкаф. Ирис достала оттуда пузырёк со светящейся розовой жидкостью, полила ей бумагу, и на ней тотчас начали проступать буквы.
– Где Роксана? – спросила она, читая письмо.
– Внизу, упражняется.
– Позови мне её. И можешь быть свободен.
– Слушаю, майно, – ответил Мелвин и вышел.
Ирис подошла к висевшему на стене древнему знамени с изображением скорпиона и медленно провела рукой по чёрной ткани.
Мортаниты – «несущие смерть»… Ночные оборотни… Клан Скорпиона…
Никто точно не мог сказать, откуда на Дамнатском архипелаге появилось это таинственное и страшное братство потомственных шпионов и наёмных убийц, поклоняющихся богу Центуру. Никто не помнил, как они создали свой неповторимый, ни на что не похожий стиль боя «Мас-морт», по дамийски – «Маска смерти». Никто не знал, как им удалось возродить древнее искусство перевоплощения, давно забытое и утерянное другими магами. Считали, что всему этому их научил покровитель – Центур, бог зла, обмана и раздора с созвездия Скорпиона.
Их труд ценился дорого. Они всегда брались за самую трудную и грязную работу в интригах сильных мира сего и получали за это сполна. К их услугам всегда предоставлялось превосходное оружие, новейшие компоненты для заклинаний, глаза и уши в любой точке земли. Они были нигде и повсюду. Они появлялись из ниоткуда и исчезали в никуда. О них ходили тысячи самых фантастических слухов. Иные верили, что «несущие смерть» – не эльфы, а демоны-гнурры.
Они и в самом деле не походили на других эльфов. У них была своя философия, свой кодекс чести, свой образ жизни. Их боялись и ненавидели. Они тоже от души презирали остальной мир, отличный от их братства.
И они никогда не могли предположить, что среди них может оказаться предатель.
Его звали Эддог. Один из лучших в искусстве «Маска смерти», правая рука прежнего главы клана Палмона Ирвала, его доверенное лицо… Меч, легко и свободно ходивший в его руках, казался ещё одной частью тела, вроде жала у осы. Стрела, как бы подчиняясь мысленным приказам, неизменно летела точно в цель. Даже с завязанными глазами он мог увернуться от всякого удара, за что получил прозвище «Летучая мышь». Никто не сомневался, что именно Эддогу предстоит стать преемником Ирвала.
Но им стал не он, а восемнадцатилетняя Ирис Блакет. Ей, а не ему досталось звание майно – великого мастера.
В клане никто никогда никому не завидовал. И в поведении Эддога не было ничего, похожего на зависть. Но однажды он пропал. К клану Скорпиона обратился за помощью знатный вельможа из Блессегронда – одного из королевств материка Леоны. Ирвал выбрал Летучую мышь для выполнения поручения. Эддог отправился в путь и исчез. Все считали его погибшим. Однако через несколько лет он вернулся. И не один.
Клан Скорпиона уже давно стоял поперёк горла королевствам с материка. Дамнаты, на которых находилось много магических источников, принадлежали Блессегронду и считались его колониями. Лишь присутствие мортанитов всё портило – мало кто хотел селиться по соседству с «гнуррами». Король Грегор VI в бессилье скрипел зубами, не имея возможности справиться с «несущими смерть». Он получил такую возможность благодаря Эддогу. На островах началась самая кровопролитная война за всю их историю, названная Освободительной.
Сначала Грегор направил на архипелаг несколько взводов Вингфора – легендарного полка погонщиков драконов. Вингфорцы выжгли дотла все поселения. Далее вступила армия, добившая тех, кто не успел спастись. Эти ужасные меры принимались для того, чтобы никто из мортанитов, умеющих превращаться в любую тварь, не ушёл от возмездия. Блессегрондские солдаты рубили, резали, жгли и кололи всё живое на своём пути. Воздух пропитался запахом крови и дыма, свистом мечей и криками жертв.
Армия потрудилась на славу: убогие руины на месте городов, реки крови, растекающиеся по земле, и трупы, трупы, трупы… Повсюду слышалось лишь хриплое карканье воронов, слетевшихся на невиданное пиршество. Казалось, архипелаг посетил сам бог смерти Коракс со своей свитой.
Главные удары сосредоточились там, где располагались основные силы мортанитов. Эддог вывел врагов к их крепости, рассказал, как снять оборонительные заклинания. Солдаты с подкреплением драконов Вингфора не оставили от неё камня на камне. Сокровищницу клана Скорпиона, скрытую в одной из многочисленных горных пещер, выпотрошили дочиста. Разумеется, победы доставались Блессегронду нелегко – королевство схлестнулось с достойным противником. Войско Грегора VI понесло значительные потери, и всё же своей цели король достиг: «несущие смерть» оказались полностью разбиты.
Только чудом Ирис с небольшим отрядом удалось уйти от блессегрондцев и укрыться глубоко в горах. Когда гроза немного поутихла, выжившие перебрались в запасное убежище – чёрную башню на высокой скале, о которой не знал даже Эддог. В распоряжении Ирис оказалось около тридцати мортанитов. Это было всё, что осталось от клана Скорпиона.
«Несущие смерть» затихли надолго. Прошло десять лет, о клане забыли, считая его уничтоженным. На архипелаг вернулась жизнь. Правда, колонии теперь принадлежали другому королевству – Эргодс. Более резвые соседи Блессегронда начали хозяйничать на островах, пока король Грегор праздновал победу. Возмущённый монарх объявил эргодсианам войну, но его войско, измотанное Освободительной войной, на сей раз потерпело поражение. Острова увели буквально из-под носа.
Мортанитов же ничуть не трогали распри королей. Они ждали своего часа. И вот наконец пришло время отплатить Эддогу за всё.
…– Вы хотели меня видеть, майно?
Перед Ирис стояла девушка лет семнадцати, с узким, коротким мечом, висевшим за спиной.
– Заходи, Роксана, – Ирис знаком пригласила её подойти. – Ты знаешь, зачем я тебя позвала?
– Да. Я готова. Когда отплывать?
Ирис улыбнулась.
– Ты схватываешь на лету. Что ж, основное мы с тобой успели обговорить. Лодка уже готова, в ней всё самое необходимое. Вот подорожная до Блессегронда. Как только прибудешь, сразу поезжай в замок Гридокс. Барон обеспечит тебя нужными бумагами. Сегодня пришёл его ответ на наше предложение, он согласен нам помогать.
– Я всё поняла.
– Ну, иди, попрощайся с братьями. А после можешь отправляться.
– Я уже попрощалась. Теперь позвольте проститься с вами. Нет более надёжного оружия, чем слово майно. Оно защищает вернее любой стали.
Ирис встала из-за стола. Роксана опустилась перед ней на одно колено и склонила голову. В руке Ирис появился тонкий палаш и опустился на плечо девушки.
– Я, Ирис Блакет, Чёрная кошка, именем Центура Тёмного, Центура Отверженного, Центура Скорпиона, благословляю тебя, Роксану Найкид, Дитя ночи, на твой путь Священной мести. Отступник, предавший поруганию клан, не должен дышать и ходить по земле, – далее она говорила тихо, глядя прямо в чёрные глаза своей подопечной. – Будь осторожнее, Роксана. Твоя миссия нелегка. Он очень хитёр и опасен.
– Я знаю, на что иду, майно. Вы сами учили нас не хвататься за жизнь.
– Но я всё же хочу, чтобы ты вернулась живой. Нас и так осталось мало. Твоя неудача изобличит всех. Он поймёт, что его работа не закончена. Тогда всё повторится снова.
– Он один, – ответила Роксана. – С тех пор, как он отступил от клана, он один против всех. Он слаб.
Ирис улыбнулась.
– Ты молодец, – довольно сказала она. – Я тебя испытывала. В последний раз, на прощание, – её глаза лукаво блеснули, но в следующий миг приняли первоначальное серьёзное и в то же время нежное выражение.
– Помни об этом всегда, Роксана. Ты сильнее его. Ты мстишь за клан, поэтому он постоянно вокруг тебя. А вокруг предателей всегда только сухая, безжизненная пустыня.
– Я не подведу, – твёрдо сказала Роксана.
– Не сомневаюсь. И верю в тебя, – ответила Ирис. – Встань.
Она сняла с шеи свой амулет и протянула девушке.
– С его помощью ты сможешь вернуться.
– Благодарю, майно.
– Ступай, дитя моё. Да хранит тебя Центур.
Надев амулет на шею, Роксана почтительно коснулась его и произнесла:
– За клан Скорпиона!
– За клан Скорпиона! – ответила Ирис.
Девушка открыла окно. В башню повеяло прохладным воздухом, пахнущим морем и грозой. В следующий миг Роксана исчезла. Вместо неё на подоконник села угольно-чёрная ворона. Она каркнула Ирис на прощание и вылетела наружу.
Добровольцев вонзить меч в гнусное тело Эддога вызвалось достаточно. В основном – бывалых воинов, прошедших сквозь огонь и воду. И всё-таки Ирис выбрала именно её, Роксану Найкид, во всём напоминавшую майно её саму в юности. Ей нравилось наблюдать за девушкой на тренировках. Глядя на то, как бойко Роксана расправляется даже с матёрыми бойцами, – хоть с оружием, хоть без – Ирис вспоминала свои первые победы.
«Дитя ночи» – так называли Роксану в клане. Дамийская смуглая кожа и смоляные волосы, такие же чёрные кожаные доспехи (ходовая экипировка мортанитов) – словно сгусток ночной тьмы реял среди «несущих смерть», атакуя направо и налево. Сама ночь сквозила в стремительных и грациозных движениях, не оставляющих противнику ни малейшего шанса. Сама ночь наполнила эти глаза – столь тёмные, что даже не было видно их зрачков. В ночном мраке Найкид будто растворялась без остатка, перемещаясь невидимо и неслышно, как призрак.
Ирис сама обучала её всему, и была уверена в Роксане, как в себе. Только поэтому она отпустила её в Блессегронд, невзирая на её молодость. Все же талант талантом, однако опыта у девочки совсем нет. Ей придётся действовать в новом, неведомом для неё мире, против сильного и опасного противника.
…Глядя в окно, майно увидела, как Роксана спустилась в приготовленную лодку, вновь приняла прежний облик и, перед тем как отчалить, в последний раз помахала Ирис рукой. Буря, казалось, так и ждала момента, чтобы запустить когти в невзрачную посудинку. Но… несложное заклинание – и волны покорно расступились, открыв перед девушкой дорожку из тихой, гладкой воды. Теперь можно было спокойно следовать до ближайшего острова, не опасаясь, что тебя перевернёт. А затем в любом порту сесть на корабль и переправиться на материк.
– Да хранит тебя Центур, – повторила Ирис, провожая взглядом маленькую лодочку, скользящую меж свирепых волн.
Глава 1,
в которой паук начинает плести паутину
– А, это вы, милейший Томб! Входите, входите, любезный друг, я вас ждал.
Аргон Томб неслышно, по-кошачьи вошёл в кабинет своего покровителя – графа Эннипса Сардона, главы Тайной службы Блессегронда.
– Прошу садиться, – Сардон властным и одновременно приглашающим жестом указал на резной стул у камина. Его сиятельство являлся большим почитателем Ногарда – бога войны с созвездия Дракона. Камин был сделан в виде драконьей головы, в ощеренной пасти которой пылал огонь, ножки всей мебели в кабинете – в виде драконьих лап, а сам граф сидел за письменным столом в широком дубовом кресле, украшенном резьбой наподобие драконьей чешуи. На столе стояла статуэтка дракона с орлом на плече, символизирующая союз Ногарда и Аквилота, бога победы. Стены кабинета украшало множество самых разнообразных мечей, булав, алебард и кинжалов – знаменитая графская коллекция оружия, предмет восхищения и зависти блессегрондского двора. Даже пламя смоляных факелов, освещавших всё это великолепие, напоминало драконьи языки.
Однако на Томба богатое убранство кабинета никакого впечатления не произвело: бывать здесь ему уже приходилось, хоть и не особенно часто. Обычно все распоряжения Сардон передавал с помощью шаров-оракулов, и если уж вызывал к себе, значит, дело того стоило. Вот и сейчас от цепкого взгляда Томба не ускользнули ни глубокие морщины, бороздящие графский лоб и красноречиво говорящие о том, что мозгу Сардона накануне пришлось проделать нешуточную работу, ни азартный блеск в глазах господина, заверяющий, что все трудности позади и головоломная задача с честью разрешена – пришло время действий.
Лишним подтверждением тому служила колода разложенных по столу карт. Граф считал пасьянс лучшим средством, способствующим «ровному построению мыслей». Нарисованные дамы, короли и валеты с тихим шуршанием передвигались по столу, подчиняясь правилам, известным одному Сардону. Обычное развлечение с точки зрения непосвященного, но Аргон Томб знал, что в такие минуты на карту в буквальном смысле ставится чья-то карьера, честь, а зачастую и жизнь. Вот приятно улыбающийся червонный валет, расположенный по правую руку от пиковой дамы. В следующую секунду он по мановению графской руки перелетит налево и будет всё так же улыбаться, даже не представляя, чем для него обернётся это перемещение. «Вся наша жизнь – сплошной карточный пасьянс», – поговаривал Сардон, – «Искусство жизни состоит в том, чтобы правильно перемещать окружающих с места на место, тем самым освобождая себе дорогу. Разложил карты верно – пасьянс сойдётся, ну а нет – пеняй на себя». Иногда его сиятельство сам посмеивался над своим увлечением: «Хотя бы таким способом могу держать врагов в своих руках!» – и вертел в руке какого-нибудь бубнового короля.
Итак, сомнений не оставалось: предстояла «большая игра».
Аргон Томб занял предложенное ему место и спросил:
– Чем я могу быть полезен вашему сиятельству?
Сардон ухмыльнулся:
– Переходите сразу к главному? Похвально. Что ж, не будем терять времени. Тем более, его уже и так осталось немного.
Граф побарабанил пальцами по червонной даме и продолжил:
– Дело касается невесты наследника. Выбор сделан.
Глаза Томба заинтересованно сверкнули:
– И кто же?
– Юная герцогиня Виктория, дочь герцога Чермен-Роннонского. Через неделю она будет в Амвоксе.
Томб слегка приподнял брови:
– Как, уже?
– Да-да, – грустно улыбнулся Сардон. – Как видите, нас с вами не спросили.
Томб усмехнулся про себя: любит его сиятельство покрасоваться! Обязательно нужно для пущего эффекта поактёрствовать – мол, судите сами, милый друг, как всё безнадёжно… На первый взгляд. Вы же знаете, у меня всегда найдётся пара тузов в рукавах, вот посмотрите, какие я приготовил на этот раз... Ладно, пусть эффектничает, раз не может без театральных жестов.
В тон графу спросил:
– Стало быть, затея с Эргодсом окончательно провалилась?
Сардон, естественно, сразу вышел из задуманной роли и взвился до потолка:
– Просто Номес спутал мне все карты! Кто ещё мог навязать принцу девчонку из нищей баленийской семьи? Наставник… Вижу я плоды его наставничества! Мальчишка уже всерьёз думает, что правит государством он, а не я!
Тонкие губы Томба чуть тронула улыбка.
– Что вас развеселило, Томб?
– Нет-нет, ничего, ваше сиятельство. Просто вспомнил анекдот про дракона о трёх головах.
На желтоватых щеках Сардона вспыхнули красные пятна, а кустистые брови угрожающе сдвинулись. Томб сейчас же прикусил язык. В самом деле, вспоминать в присутствии его сиятельства об «анекдоте про дракона о трёх головах» было по меньшей мере неосмотрительно, так как этот анекдот уже попортил Сардону немало крови.
Под «драконом» подразумевалось само королевство Блессегронд. То есть, сначала-то у «дракона» имелась всего одна голова по имени «его величество король Грегор VI». Сидела она на своих плечах чрезвычайно крепко, покуда её не срубил некий безжалостный рыцарь по имени Смерть. Вокруг кончины Его Величества ходило множество слухов. Казалось бы, нет ничего удивительного в том, что подкошенный старостью монарх покинул этот мир. Если умирает, скажем, простой крестьянин, то до него никому нет дела. Помер – ну и помер, такова воля Коракса, каждый день сотни эльфов отправляются в его царство, эка невидаль. А вот если дело касается некой важной особы, тем более коронованной…
Кто-то утверждал, что король не перенёс позорного поражения в войне с Эргодсом, в результате которого Блессегронд так глупо лишился с трудом завоёванных дамнатских колоний. Надо сказать, подобные слухи имели под собой почву: все помнили короля Грегора как горячего поклонника военного дела, помнили, сколько внимания он уделял своей армии. Соседние державы даже прозвали его «солдатом на троне». И вдруг такой удар! Вполне справедливо предположить, что он доконал одряхлевшего короля.
В более же узких кругах одно время прокатился слух, будто его величество вообще умер не своей смертью, и даже, мол, не без помощи самого Сардона. Что ж… во все времена у государственных мужей хватало недоброжелателей. У главы Тайной службы также имелось подобное хозяйство. Правда, все знали, что сплетничать о Сардоне себе дороже, но, как говорит блессегрондская пословица, «у молвы тысячи ртов – все не заткнёшь». И по двору, подобно дуновению ветерка, всё равно прошелестел еле слышный шепоток. Однако и такого было достаточно, чтобы неприятным холодком задеть графское ухо.
Сардон тут же это безобразие прекратил. Недостойная сплетня мгновенно исчезла без следа, словно её и не возникало, злые языки, распустившие её, немедленно замолчали – после того, как их урезала рука палача. Короче говоря, его сиятельство в очередной раз дал понять: с ним шутки плохи, и никаких слухов, касающихся своей персоны, он не потерпит. Тем более таких нелепых! В самом деле, какая ему выгода в смерти короля, при котором его карьера взлетела до небес?
Так-то оно так, да только Сардон придерживался совсем другого мнения насчёт своей карьеры. При всех достоинствах граф имел один существенный недостаток: он был жаден. Как жестокая эпидемия, распространяясь по свету, захватывает всё новые и новые земли, так и Сардон постоянно желал иметь больше, чем у него есть. Изворотливый ум, незаурядный актёрский талант, превосходное умение разбираться в окружающих – все эти качества он использовал исключительно для служения своей алчности. Покойный король Грегор, наблюдая за яростным карабканьем Сардона вверх по служебной лестнице, быстро раскусил, с кем имеет дело. Его величество признал, что пользы граф может принести много, но всё же столь нахрапистого господина лучше держать в узде. Чего Сардон больше всего и не любил. Как так – стоило разогнаться, можно сказать, войти во вкус – и вдруг всё. Точка. Упёрся головой в потолок, выше уже не поднимешься, как ни старайся. Хотя, казалось бы, куда выше? Выше уже только трон.
Вот именно: трон.
Владеть страной – вот чего хотелось Сардону. Не править, а именно владеть – как собственностью. Как вещью, как земельным участком. Только у участка имелся законный хозяин, да такой, с которым не потягаешься.
Словом, король, выглядевший благодетелем и покровителем графа, на самом деле ему только мешал. Ни для кого не являлось секретом истинное отношение Сардона к королю, поэтому не стоит удивляться разным кривотолкам о роли графа в смерти Его Величества. Тем более, он действительно ждал её, как подарка. Ведь что не удалось при одном монархе, удастся при другом.
Главную ставку в своей игре Сардон сделал на юного наследника престола – принца Элиота. Ещё при жизни короля Грегора граф всеми силами стремился втереться к нему в доверие и завоевать его дружбу. Мальчику исполнилось всего тринадцать лет, когда по Блессегронду разнеслась скорбная весть о кончине его венценосного отца. Разве способен принц в столь нежном возрасте удержать скипетр великой державы? Ему просто необходимо твёрдое плечо для опоры. А верный граф Сардон всегда готов служить его высочеству. Сбылась, сбылась мечта главы Тайной службы! Капризная повелительница удачи Сениппа наконец улыбнулась ему, преподнеся, можно сказать, на блюде желанное королевство, да ещё в придачу с принцем, из которого ничего не стоит сделать послушную марионетку.
И опять король Грегор подрезал графу крылья, на сей раз сам того не желая. Задолго до рождения принца Его Величество занялся выбором наставника для него. Естественно, Сардон тут при всём своём желании никак не подходил. Да, Тайная служба обязана заботиться о безопасности королевского дома, предотвращать заговоры и бунты, преследовать инакомыслящих, но назначать её руководителя воспитателем наследника престола – это уже чересчур. Выбор короля пал на верховного мага Эйбрахама Номеса, главного просветителя своего времени.
Именно благодаря Номесу образование в эпоху Грегора VI стало наиболее доступным. Ведь Его Величеству, занятому развитием армии, вечно не хватает времени подумать о народном просвещении… Ещё в бытность ректором Амвоксского Королевского Университета магии архимагистр Номес совершенно преобразил его. Почти заброшенный университет пережил второе рождение.
Сардона же решение короля категорически не устроило. Он недолюбливал верховного мага, презрительно называя его «романтиком и философом». А сделавшись наставником принца, Номес, можно сказать, становился самой значительной персоной в государстве, то есть нахально влезал на место, которого Сардон так упорно добивался! Граф в бессилии скрипел зубами, наблюдая, как наследник с каждым днём всё больше отдаляется от него и привязывается к «наглому выскочке», по выражению главы Тайной службы.
Ясное дело, подобного обращения с собой Сардон стерпеть не мог. Сколько хитроумных ловушек поставил на пути архимагистра старый интриган! И никакого толку. Номес ускользал, как угорь. Пока был жив король Грегор, их вражда протекала не столь явно (при его величестве не очень-то пособачишься). Зато после его смерти она разгорелась как следует. Вот тогда Блессегронд и начали сравнивать с драконом о трёх головах, каждая из которых тянется в свою сторону: Сардон в одну, Номес в другую, а самая маленькая и тщедушная голова в лице принца Элиота склоняется на слабой шее то туда, то сюда. Графа подобные шутки несказанно злили.
Борьба «драконьих голов» особенно обострилась после шестнадцатилетия принца. Пришла пора подыскать наследнику достойную партию. Выбор невесты – шаг ответственный, от него зависит вся дальнейшая политика. С каким государством Блессегронду сейчас по пути? Сардон, стремящийся заключить союз с Эргодсом, остановился на принцессе Лилиане Ситсонской, а Номес, в своё время прослуживший не один год на северном острове Баления, видел рядом с наследником дочь герцога Чермен-Роннонского, Викторию. Как уже известно читателю, поле битвы осталось за верховным магом.
– Ещё бы Элиоту не согласиться! – ярился Сардон. – Номес ведь сам свёл их во время визита принца в Вальхос. У него ещё хватает наглости постоянно твердить: «Не идите ни у кого на поводу, Ваше Высочество. Принимайте решения самостоятельно». Это называется «самостоятельно»? Это называется «Не слушайте Сардона, слушайте меня»! Слышали бы вы, любезный друг, какие речи он произносил перед Элиотом! Всё старался его убедить в том, что Баления – друг Блессегронда. Знаю я их дружбу! Рудники белого металла и золотые и алмазные прииски в Ниатномии – вот с чем хотят дружить эти проходимцы! Посадить девчонку на трон, чтобы через неё выпить из страны всю кровь! Нет уж. Мы и так проворонили Дамнатские колонии вместе с заливом Маут. Эргодс очень хорошо всем показал: за счёт Блессегронда любой может безнаказанно поживиться, – здесь граф злобно усмехнулся. – У баленийцев есть лишь одно хорошее качество – они очень быстро учатся!
– А вы сами как намеревались действовать? – поинтересовался Томб, хладнокровно выслушав графскую тираду. – Разве цель брака с принцессой Ситсонской – не колонии, захваченные эргодсианами?
– Именно, друг мой, именно! В политике главное – доить других и следить, чтобы никто не доил тебя. Но я хотел вернуть то, что принадлежит моему государству по праву, – Сардон подчеркнул слово «моему», – а эти… островитяне замахиваются на чужое. И Номес им охотно помогает. Сам пристроился под крылом королевской фамилии и своего баленийского дружка хочет приютить! У герцога Чермен-Роннонского нет даже приличного положения при дворе. Если бы не Номес, о его дочери никто бы никогда не услышал. Наш архимагистр мудро указал королю Вертеру, что карты мелкого достоинства тоже приносят пользу в игре. Ловко придумано, ничего не скажешь. Занял самую выигрышную позицию – теперь будет кормиться сразу из двух мисок: и из блессегрондской, и из баленийской.
Томб несколько прищурился:
– Это уже попахивает изменой.
– Вот-вот, – довольно кивнул Сардон, – в чём и следует убедить принца. Ну, как вы сами понимаете, одних подозрений тут не хватит. Нужны доказательства. Неважно, подлинные или нет. Ради них я и допустил приезд принцессы Чермен-Роннонской. Врага лучше держать поближе к себе, не так ли?
– Надеетесь найти что-нибудь интересное в её багаже?
– Надеюсь. Король Вертер наверняка дал ей указания перед отъездом. К тому же, родственное чувство обязывает переписываться с родителями. А что такое переписка? Всего-навсего слова. Их можно истолковать по-разному. Можно вообще переправить… Нет лучшего доносчика, чем бумага, любезный друг! Я с принцессы глаз не спущу. Заодно и изучу её как следует. Вдруг она мне пригодится? Не смог сделать марионетку из принца, так сделаю из принцессы. Не всё же только Номесу развлекаться.
Томб хмыкнул.
– Номес вас на гинлею к ней не подпустит.
– Есть такая опасность, – согласился Сардон. – Поэтому от него необходимо избавиться.
Томб едва не рассмеялся.
– Вы меня, конечно, извините, ваше сиятельство, но избавиться от него вы пытаетесь последние шестнадцать лет.
По лицу Сардона промелькнула тень.
– Я не имею в виду «избавиться окончательно». Докажу его связь с баленийским двором, тогда он и отправится ко всем гнуррам. Я хотел сказать, что Номеса нужно отвлечь от принцессы, занять чем-то другим, чтобы не путался под ногами. Так сказать, нанести отвлекающий удар.
С этими словами граф положил на стол бубнового короля. Так обычно его сиятельство обозначал своих врагов.
– В чём он будет заключаться? – спросил Томб.
Сардон достал из колоды бубнового валета.
– Помните Ринальда Варба?
– Бывший капитан Королевской гвардии? – уточнил Томб. – Король Грегор сослал его в Балению, лишив звания.
– Он самый. Ещё один приятель верховного мага. Так вот, Варб приезжает в столицу вместе с принцессой.
– Как?
– Очень просто. Он отвечает за её безопасность во время пути.
– Но… потом он вернётся назад?
– Хотелось бы. Сколько сил я потратил, чтобы выдворить его отсюда домой, в Андрагон, и всё прошло прахом! Номес и тут успел поработать! Ему ничего не стоило уговорить принца вернуть Варба на службу. Элиот – не король Грегор. Что ж, на сей раз Варб своё получит! Наш отвлекающий удар будет направлен как раз на него.
Сардон положил валета справа и несколько ниже от короля. В огне громко треснуло полено. Граф недовольно покосился на камин. Каменная лупоглазая физиономия дракона, невольно нарушившая тишину, выглядела смущённой.
– Добиться его повторной отставки? – спросил Томб.
– Нет, милый друг, есть способ повернее. Вы же знаете мой метод: чтобы победить, следует бить в самое слабое место.
– И какое же слабое место у Варба?
– Его племянница Лита Лофорн.
Слева от валета легла бубновая дама, и из карт сложилось нечто вроде треугольника.
– Как вы знаете, её мать – родная сестра Варба. Несколько месяцев назад она умерла. Отец Литы погиб ещё во время Освободительной войны. Номес, конечно же, разжалобил принца рассказом о сироте, напомнил о родственнике в Балении, мол, неплохо бы его вернуть, пусть позаботится о девице… И так далее.
– Да, Его Высочеству не откажешь в великодушии.
– Великодушие здесь ни при чём. Мы ведь нынче сидим на троне, нам покойный король Грегор больше не указ. Поступаем самостоятельно, как нам велит наставник. Элиот пешком под стол ходил, когда я вышвырнул Варба из страны. Он вообще не узнал бы про эту историю, если б Номес сам её не поднял.
– Красивая игра, – подытожил Томб. – Архимагистр одним махом покрыл все карты.
– Не говорите… Ну что же, раз он у нас любит печься о своих друзьях, я предоставлю ему такую возможность, – граф хищно потёр руки.
– Итак, вот крепость, которую нам с вами предстоит взять, – сказал он, показывая на треугольник. – Первым же ходом противник нам поддаётся: Варб берёт под опеку Литу Лофорн и тем самым пробивает брешь в своих укреплениях.
– А если не возьмёт? – предположил Томб. – Не захочет навязывать себе на шею осиротевшую девицу? Он, верно, уже забыл о её существовании. Сколько лет он её не видел?
– О, вы не знаете Варба! Он очень любил покойную сестру. А про Литу всё время повторял, что она вылитая мать. Можете не сомневаться, она будет как дочь для него. И если вдруг возникнет наглец, осмелившийся посягнуть на её честь или жизнь, то доблестный капитан не пощадит ни наглеца, ни себя.
Глаза Томба сузились.
– Нападение? Тёмная улица, вооружённые грабители?
– О, нет, нет! – рассмеялся Сардон. – Ограбление, друг мой, – это слишком мелко. Да и неправдоподобно. Какой грабитель станет нападать на девицу, охраняемую капитаном Королевской гвардии? Пожалуй, я не совсем удачно выразился насчёт посягательств на жизнь. Разумеется, ничего подобного не будет. Гораздо эффективнее, если Варбу придётся защитить честь племянницы на поединке.
– Дуэль?
Сардон кивнул.
– Нужно свести Литу Лофорн с неким молодым субъектом. Скажем, учитель танцев, этикета, словесности, рисования… Чему там ещё обучают благородных девиц? А дальше всё произойдёт само собой. Поверьте, юные сердца справятся гораздо лучше нас! Лита сблизится с ним, дядюшке-опекуну такой ход событий, естественно, не понравится, а там и до дуэли недалеко. Посмотрим, как Номес воспримет известие о том, что Варб получил славный удар палашом! А уж смерть друга потрясёт его до глубины души. У нашего верховного мага надолго опустятся руки, ему станет не до принцессы Виктории. Тут-то я и вступаю в игру! – граф хрипло расхохотался. – Ах, Томб, женщины – самые сильные козыри в любой игре, надо лишь уметь ими пользоваться!
– Ринальд Варб – превосходный фехтовальщик, – заметил Томб. – Славный удар палашом получит скорее не он, а его противник.
– Пускай. Если он не пострадает на дуэли, то попадёт за неё в крепость. Номесу опять же некогда будет заняться принцессой – кто же похлопочет за капитана у Его Высочества? Словом, любезный друг, видите сами: как бы ни повернулось дело, мы с вами остаёмся в выигрыше. Избавимся от обоих участников дуэли – и от Варба, и от исполнителя. Для верности. Само собой, посвящать его мы ни во что не собираемся, но всё же… Карта ходит один раз.
– Стоит ли тогда вообще привлекать посторонних, ваше сиятельство? Достаточно выбрать толкового агента, объяснить ему задачу…
– Ни в коем случае. Если мы привлечём кого-либо из своих, то получится уже операция Тайной службы. А так всё происходит без нашего участия, мы тут как бы и ни при чём.
Аргон Томб вдруг подумал, что Сардон сейчас удивительно похож на паука, подстерегающего добычу: худые, несоразмерно длинные руки очень напоминали паучьи лапы, тонкие, сухие пальцы, перебирающие карты, словно ткали паутину. Плечи, сутулые от почти постоянного сидения за письменным столом, придавали телу графа несколько охотничью позу – казалось, он в любую секунду готов прыгнуть на жертву, угодившую в его сеть.
– Ваша задача, Томб, – найти подходящего исполнителя.
– Если я правильно понял, нам требуется юноша образованный, недурно владеющий мечом – то есть из достаточно состоятельной семьи.
– Но который всё же не откажется от лишнего заработка.
– К тому же по натуре пылкий и горячий, – добавил Томб.
– Совершенно верно.
– Ну, таких в Амвоксе полным-полно.
– Потом придётся сузить круг поиска – когда узнаем, какого рода преподаватель требуется Варбу.
– Я слышал, Лита Лофорн хочет обучиться фехтованию, – небрежно бросил Томб.
– Вот как? – удивился Сардон. – А откуда, интересно, у прелестной девы такая страсть к оружию?
– После одной занятной встречи. Я, собственно, потому и вспомнил про нападение. Подробностей этой истории я не узнавал, она мне известна в общих чертах от городской стражи. Недавно двое стражников видели, как некий отважный футгаммер защитил Литу Лофорн от трёх головорезов. Девица имела неосторожность в одиночестве возвращаться домой, а время было позднее…
– Они видели? А почему бездействовали?
– Они подоспели уже когда всё закончилось. Разбойники лежали вповалку, а девушка благодарила своего спасителя.
– Кто же этот герой?
Аргон Томб развёл руками.
– Герой предпочёл остаться неизвестным и ретировался, едва завидев стражников.
– Плохо, – вздохнул Сардон. – Она хотя бы не пострадала?
– Нет, отделалась лёгким испугом. Но с тех пор и горит желанием научиться при случае постоять за себя.
– Когда это произошло?
– Около недели назад.
Сардон нахмурился:
– Почему вы мне раньше не доложили?
– Не счёл нужным, ваше сиятельство. Всё-таки следить за порядком на улицах – обязанность городской стражи, а не Тайной службы. Да и Лита Лофорн вас тогда не интересовала…
– Позвольте мне решать, кто когда меня интересует, – отрезал граф. – Стражники разглядели вашего смельчака?
– Они вспомнили только, что он был одет в форму военно-магической академии «Золотой щит».
– И всё?
– Всё.
– Вот так у нас стража и выполняет свои обязанности!
– Так я их особенно и не расспрашивал. Прикажете его разыскать?
– Пожалуй, да, – задумчиво проговорил Сардон. – Он нам вполне подходит. Футгаммер, говорите? Студенты всегда не прочь подзаработать. Раз учится в военно-магической академии – значит, меч в руках держать умеет. А каков будет эффект! Уж Лита-то хорошо запомнила своего таинственного рыцаря. Да, смею предположить, и он её тоже. При встрече они сразу друг друга узнают. Наша впечатлительная девочка, верно, сочтёт эту встречу предрешённой богами! Ей и невдомёк, что не одним богам позволяется вертеть чужими судьбами…
Граф откинулся на спинку кресла. Внешне на бога он и впрямь не тянул. Вспомнить хотя бы величественную фреску храма Темтвел, изображающую пир богов в Хейгодской долине: могучий Леоний с солнечным щитом, воинственный Ногард в сияющих доспехах, Аквилот, парящий в небе на орлиных крыльях, белокурый красавец Монодон, играющий на лире в окружении прекрасных богинь… Томб сжал губы, пытаясь сдержать улыбку, когда попробовал представить рядом с ними тощую, сгорбленную фигуру Сардона.
Годы напряжённой политической борьбы здорово состарили графа, выпивая из него драгоценный, живительный сок молодости. Длинные, некогда светлые волосы обильно припорошила седина, перекрасив их в серо-пепельные. Худое, пожелтевшее лицо в подрагивающем свете факелов казалось восковым. Впалые щёки, бескровные губы… «Линялый» – вот первое слово, приходящее на ум при взгляде на главу Тайной службы.
Однако стоило посмотреть Сардону в глаза, как это впечатление рассеивалось. Близко посаженные к крючковатому носу, полупрозрачные, словно тоже выцветшие, они излучали ледяной холод, от которого хотелось укутаться потеплей. Взгляд графа, точно порыв зимнего ветра, насквозь промораживал любого.
Кроме Томба.
Высокий, прямой, широкоплечий, Аргон Томб выглядел полной противоположностью своему костлявому господину. Чёрные с зеленоватым отливом волосы до плеч обрамляли бледное, неподвижное, словно высеченное из мрамора лицо. Настроение Томба угадывалось лишь по редкому, едва заметному шевелению губ, век или бровей. Такого леденящим взором не проймёшь. Он сам холоден, как статуя.
Очевидно, холод и сблизил их, столь непохожих друг на друга – непроницаемого, как стена, Томба и хитрого, изворотливого Сардона. Они с одинаковой лёгкостью манипулировали чужими жизнями, рассуждая об этом так спокойно, будто речь и впрямь шла о карточной игре. Имена их произносились в Блессегронде не иначе как шёпотом. Всякий, завидев на улице мрачный, закутанный в чёрный плащ силуэт Аргона Томба или злобно погромыхивающий по мостовой графский экипаж, спешил перейти на другую сторону. Впрочем, подобного зрелища жители столицы удостаивались нечасто. Тайная служба на то и Тайная служба, чтобы не показываться на глаза обывателям без надобности…
– В общем, любезный Томб, приступайте, – распорядился Сардон. – Начните с неизвестного защитника девицы Лофорн. Отыщите его и присмотритесь: годится он нам или нет.
– Нам-то он, возможно, и сгодится. А вот сгодится ли Варбу? Станет ли он потакать столь необычному увлечению племянницы?
– Варб её всегда баловал. Ну, захотелось девочке помахать мечом – и пусть помашет, пока не надоест.
– Зачем тогда тратиться на учителя? Он сам в состоянии заняться с ней.
Сардон улыбнулся.
– У вас, Томб, прекрасный дар находить чужие ошибки. Я не отрицаю, Варб вполне может не заинтересоваться вашим доблестным футгаммером. Пускай. Он ведь не единственная карта в колоде. Пока будете искать его, примечайте и других, для резерва. Но имейте в виду: к приезду принцессы исполнитель должен быть найден! Не стоит тянуть слишком долго, ведь наша игра займёт не один день… А мне не хотелось бы, чтоб Номес успел прибрать принцессу к рукам раньше меня. Действуйте.
И в треугольнике из карт рядом с бубновой дамой появился пиковый валет.