Вампиры - пожалуй, самый эксплуатируемый вид мифологических существ. Действительно, выбор вампира в качестве главного героя фильма ужасов или романтической мелодрамы при хорошей режессуре всегда обеспечит хорошие кассовые сборы и восторженные отзывы зрителей. Лучше всего "идут", конечно, экранизации известных романов, благо, литературная история сюжета о кровопийцах более развита, чем, например, об эльфах или гномах. На протяжении XX века пользовались неизменным успехом фильмы о Дракуле, а в 70-90-е гг. пришла новая мода - на утонченное, постоянно рефлексирующее полуночное создании. Яркий пример - "Интервью с вампиром" Э. Райс.
    В дальнейшем писатели, сценаристы и режиссеры вовсе "расшалились", предлагая уж совсем непривычное видение "живого мертвеца". Излюбленный образ - рок-звезда. За примерами далеко ходить не надо - Стюарт Таунсенд в роли вампира Лестата в "Королеве проклятых" весьма убедительно хрипит в микрофон, обнажает бледный торс и выделывает на сцене почти непристойные трюки. В качестве ещё одного аналогичного примера можно привести сагу "Вампирский узел" С.П. Сомтоу.
    Ещё один распространенный источник сюжетов - превращение холоднокровных существ в секс-богов. Так, Л. Гамильтон увлеченно выпекает роман за романом (глядишь, и экранизация не за горами), где три четверти текста занимает повествование о постельных подвигах героини. Чувственные намеки, только допускаемые Э. Райс, в романах Гамильтон гиперболизированы, и поэтому её произведения больше напоминают любовный роман, нежели фантастическое произведение. Экранизация такого текста также меньше всего напоминала бы триллер.
После такого - и весьма популярного - образца поневоле задумываешься - а не исчерпал ли себя жанр?
    Роман "Сумерки" С. Майер, недавно экранизированный, должен был или подтвердить или опровергнуть эти опасения.
    Главное отличие Стефании Майер от вышеуказанных авторов в том, что её герои - не опытная мадам или половозрелый мужчина с тяжкой судьбой и хрупкой душевной организацией, а девушка-подросток, в багаже которой не найдется одна-другая сотня убитых оборотней и кровопийц, нет даже пары десятков бурных романов. Если бы не мистический сюжет, книгу можно было бы отнести к разряду типичного подросткового чтива, тем более, что "внедренные" вампиры не приносят сюжету оригинальности. Здесь есть и любовь - страстная, до гроба (в прямом смысле), и переживания о внешности (кто из подростков не бывал недоволен собой), и попытки найти настоящих друзей.     Однако роман читается не только теми, кому "за 14", да и фильм с удовольствием смотрят люди разных возрастов. Видеоряд вполне соответствует содержанию. Среднестатистический американский городишко, школа (что странно, в кадре не были замечены показательный матч американского футбола и традиционная группа поддержки в мини-юбках) и т.д. Появление вампиров вполне предсказуемо - дожди, туманы. Бессмертные красавцы с бледной кожей вполне соответствуют этому пейзажу.
    Однако ограничься критика только этими замечаниями, и роман вместе с экранизацией обезличились бы. Пожалуй, не каждая экранизация может похвастаться столь точной передачей духа литературного источника.
    И в романе, и в фильме нет признаков классической вампирской эстетики: ни гробов, ни крестов (умертвляющих), ни серебряных пуль, ни даже клыков. Да, герои-вампиры красивы - почти сверхъестественно, умеют читать мысли, предсказывать будущее, молниеносно передвигаться и летать. Но это не выглядит как нечто экзотическое. Вампиры здесь обладают почти человеческими слабостями и потому не воспринимаются как нечто чуждое. Вся эта естественность и создает атмосферу - не гиперболизированной чувственности, а ощущения какого-то чуда.
Вампир-школьник (пускай и вечный) - явление в литературе и кино подобного рода пока что неизбитое. При всем желании в парне не получится увидеть столетнего вампира.
"- Сколько тебе лет?
- Семнадцать, - тут же ответил он.
- И давно тебе семнадцать?
- Довольно давно. - Он усмехнулся"*
    И мы не сомневаемся его ответе, и это, прежде всего, заслуга Роберта Паттинсона. Он смущается, теряет над собой контроль, возможно Эдвард в его исполнении чересчур нервозен, но где вы видели семнадцатилетнего подростка с рассудительностью столетнего мудреца?
    Другое дело, героиня. Белла Свон, как нетрудно догадаться, Альтер эго самой писательницы, Стефани Майер. И потому нельзя не признать некоторую шаблонность этого персонажа. И если в книге читатели лишены возможности объективно оценить этот образ, в кино есть шанс сделать это. Увы, режиссер не смогла предложить оригинальную трактовку. Голливуду известно два типа героинь-школьниц: чир-лидер, всеобщая любимица или нескладный подросток, вечно попадающий в нестандартные ситуации. Белла, естественно, - второй вариант. Однако надо отдать должное Кристин Стюарт, которая, даже говоря и ведя себя ответственно стереотипу, смогла сделать свой персонаж приятным для восприятия.
    Ещё одним плюсом экранизации стала передача чувственной и одновременно целомудренной атмосферы. Поцеловаться герои успели от силы два-три раза, но обменяться более чем пылкими взглядами - на порядок больше. Мучительное томление, мгновенные прикосновения - вот основное средство выражения эмоций, и только редкие, но бурные всплески гнева, страсти, раздражения позволяют понять их действительную силу и глубину.
    Режиссеру удалось снять чудесную сказку - сказку не потому, то герои - вампиры, а потому, что почти ни на секунду не задумываешься о морали и, как и Белла, готов забыть о человеческих жертвах, о бессмертном статусе персонажей и наслаждаться романтическим настроением фильма.

* цитируется по изданию: Стефани Майер. Сумерки // АСТ, Астрель; Москва; 2006