Литературно-обозревательный журнал "Избушка"

С самого выхода в свет роман «Бойня номер пять» считается величайшей и наиболее неоднозначной работой Курта Воннегута. Книгу вносили в списки изучаемой литературы в школах по всей стране, её также запрещали. В 1973 г. чиновники из Дрейка, штат Северная Дакота, дошли до того, что изъяли все экземпляры романа и сожгли.

«Бойня номер пять» – это повествование о Билли Пилигриме, военном разведчике, который, повторяя судьбу самого писателя, был взят в плен немцами в бельгийском сражении 1944 г. и перевезён в Дрезден, где ему и ещё нескольким военнопленным посчастливилось выжить после бомбардировки города 13 февраля 1945 г. Пилигрим превозмогает психическую травму, нанесённую ему войной с помощью перемещений во времени на планету Тральфамадор, жители которой обладают способностью одновременно видеть прошлое, настоящее и будущее. Однако введение фантастического элемента носит отнюдь не развлекательный характер и преследует совершенно иные цели, которые будут рассмотрены чуть позже.

Одна из центральных тем романа - военная. Произведение изначально задумывалось как история событий, произошедших в Дрездене в последние месяцы Второй мировой войны. Об этом говорит также и название, а именно обе его части.

Первая часть - «Бойня номер пять» - весьма точно характеризует центральное событие романа, событие, ради которого и писался этот роман – ночной налет на Дрезден, приведший к гибели десятков тысяч людей и множества памятников культуры, налет, не имевший под собой никакого «правомерного» основания, кроме желания отомстить практически уже поверженному противнику. «…Это надо было сделать <…> Это война» - говорит профессор Рэмфорд, один из персонажей романа. Этот налет в глазах многих ничем не отличается от сотен других, аналогичных налетов, участники его награждены так же, как и участники бомбардировок военных объектов, а в Великобритании даже установлен памятник Артуру Харрису, главному исполнителю приказа Черчилля. Более того, «Тогдашним американцам эта бомбежка вовсе не казалась чем-то выдающимся. В Америке не многие знали, насколько это было страшнее, чем, например, Хиросима. Я и сам не знал».

Вторая часть названия – «…или крестовый поход детей» - также имеет большое смысловое значение. На первых страницах романа Воннегут предлагает читателю небольшую историческую справку. Он рассказывает, как в 1213 г. двое монахов задумали аферу – продажу детей в рабство. Для этого они объявили о детском крестовом походе в Палестину. Из тридцати тысяч добровольцев половина погибла в кораблекрушениях, и лишь малая часть малышей по ошибке попала в Геную, где их не ждали рабовладельческие корабли, а местные жители помогли им вернуться обратно. Именно на таких детей должны были быть, по замыслу Воннегута, похожи герои романа, а не на бесстрашных героев, подающих пример молодому поколению. Война не должна быть красивой, ибо тогда «пойдут войны одна за другой». Этот мотив, по сути, знаком читателю по ряду произведений, созданных ранее. Достаточно вспомнить литературу «потерянного поколения», романы Р. Олдингтона, Э.М. Ремарка, где героями становились молодые люди, вырванные из привычных условий жизни и отправленные на точно такую же бойню. Билли и многие его однополчане вернулись, обзавелись семьей, смогли вести внешне нормальный образ жизни, однако часто и героям Воннегута «Жизнь казалась бессмысленной, отчасти из-за того, что им пришлось пережить на войне». Слишком часто, по Воннегуту, замечает Белов, «священные войны» оборачивались похожим мошенничеством, и солдаты, погибающие во имя Общего Блага, подозрительно напоминают незадачливых маленьких крестоносцев Средневековья – только-только вступающие в жизнь, доверчивые, не понимающие толком, что творится вокруг них, и уже обреченные. Таким крестовым походом стал уже после Второй мировой и Вьетнам для американцев.

Воспоминания о собственном военном опыте долго не позволяли Воннегуту обрести равновесие и отстраненность, чтобы можно было взяться за перо и сочинить роман. Вспоминать о прошлом больно, оборачиваться назад мучительно, но порой это очень нужно. В этом плане Воннегут восхищается женой библейского Лота: «Жене Лота запрещено было оглядываться туда, где были все эти люди и их жилища. Но она оглянулась, за что я ее и люблю, потому что это было так по-человечески». У Воннегута есть очень интересное описание восприятие человеком времени, объясняющего в метафорической, несколько примитивной форме, трудность этого самого «возвращения назад»: «Голова его [землянина] заключена в стальной шар, который он не может снять. И в этом шаре есть один-единственный глазок, через который он может глядеть, да еще к этому глазку приварена шестифутовая трубка <…> он еще был привязан к стальной решетке, привинченной к платформе на рельсах, и никак не мог повернуть голову или сдвинуть трубку. Он не знал, что привязан к платформе, и даже не понимал, в каком странном положении он находится. А платформа то ползла очень медленно, то неслась по рельсам, подымалась в гору, катилась вниз, заворачивала; ехала напрямик. И только про то, что он видел сквозь дырочку в трубке, он и мог говорить: "Это жизнь"».

Традиционные формы художественного отражения реальности, пишет Белов, казались чем-то искусственным и фальшивым по сравнению с реальностью. Чтобы сказать: «почти все это произошло на самом деле», приходится звать на помощь гротеск и фантазию. Так, в сюжете произведения появляются новые персонажи – представители инопланетной цивилизации. Фигуры эти выполняют ряд функций. Первая из них заключается в том, что читатель, пользуясь информацией об образе мышления инопланетян, может сравнить их мировоззрение с мировоззрением цивилизации homo sapiens.

Обитатели планеты Тральфамадор, куда писатель отправляет своего героя Билли Пилигрима, убеждены, что все живые существа и все растения во вселенной – машины. Они не понимают, почему земляне обижаются, когда их называют машинами, ведь для тральфамадорцев в этом нет ничего зазорного. Машинный статус сулит удобства – ни страданий, ни потрясений. Согласно научной точке зрения, принятой на Тральфамадоре, мир надлежит принимать таким, как он есть, не пытаясь ничего изменить. «Такова структура данного момента» - стандартный ответ на все «почему». Удивляет Билли и отношение инопланетян к войне: «Сделать мы тут ничего не можем, так что мы просто на них не смотрим. Мы не обращаем на них внимания. Мы их игнорируем. Мы проводим вечность, созерцая только приятное». Тральфамадорцы не испытывают никакого волнения, которое могло бы принести знание о том, что именно они явятся причиной грядущей гибели вселенной. Отношение их лишено всякого эмоционального компонента и, можно сказать, фаталистично: «Он [летчик] кнопку всегда нажимал и всегда будет нажимать. Мы всегда даем ему нажать кнопку, и всегда так будет. Такова структура данного момента». Это-то и должны постичь земляне: «Вот этому земляне могли бы научиться у нас, если бы постарались. Не обращать внимание на плохое и сосредоточиваться на хороших минутах».

В сущности, земляне научились следовать этому завету инопланетной цивилизации. Так, например, следуя логике понимания действительности и развития действия, принятой тральфамадорцами, Воннегут пытается описывать ситуацию взлета и падения самолета, и это у него получается: «Лайонел Мербл был машиной <…> На аэродроме машина по имени Валенсия Мербл Пилигрим ела шоколадку и махала на прощание платочком <…> Самолет взлетел благополучно. Такова была структура данного момента. Когда самолет уже был в воздухе, машина-тесть Билли попросил квартет спеть его любимую песенку…».

Да и сам Билли, в общем-то, жил по тральфамадорским правилам. Ему не было дела до Вьетнама, где исправно функционирует его сын Роберт. В составе «зеленых беретов» эта «стреляющая машина» наводит порядок согласно приказу. Запамятовал Билли и про дрезденский апокалипсис. Он жил, как и множество других людей, умышленно не обращая внимание на всё то негативное, что происходит вокруг него, живя сегодняшним – позитивным – днем. Да, где-то там идёт война, грядет катастрофа, но ведь это где-то там, а здесь – там, где я – всё иначе. Билли, как и большинство его собратьев, склонен забывать об ужасном, ибо память - это тяжкий груз. Так, Пилигрим торопится на обед в Клуб Львов, где некий майор будет с пеной у рта требовать усиления бомбежек. Но не Дрездена, а Вьетнама. Билли как председатель с интересом слушает речь, и доводы майора не вызывают у него возражений…

В дрезденском фрагменте не случайно столкнулись две гибели — огромного немецкого города и одного военнопленного-американца. Дрезден погибает в результате тщательно спланированной операции, где «техника решает все». Американец Эдгар Дарби, до войны читавший в университете курс по проблемам современной цивилизации, убит по инструкции. Раскапывая завалы после налета союзной авиации, он берет чайник. Это не остается незамеченным немецкими конвоирами, он обвиняется в мародерстве и расстреливается. Дважды восторжествовала буква инструкции, дважды совершилось преступление. Тысячи людей погибают из-за точного выполнения приказа уполномоченного лица, а один – вследствие четкого выполнения бюрократической нормы. Надо понимать, наказание за украденный чайник равнозначно, например, наказанию за убийство, предательство, шпионаж. Эти события при всей их разнокалиберности взаимосвязаны, ибо порождены логикой машинного прагматизма, когда в расчет принимаются не люди, а безликие человеко-единицы. Это ещё одно доказательство родственности обитателей Земли обитателям Тральфамадора, доказательство того, что «мы не одиноки во Вселенной» и при случае могли бы найти общий язык с этими чужими, на первый взгляд, созданиями.

Для землян, как и для тральфамадорцев, смерть перестала быть чем-то ужасным и катастрофичным. Для усиления эффекта своих доводов Воннегут вводит в текст ещё одного персонажа, писателя-фантаста Килгора Траута. Одно из его произведений, «Чудо без кишок», чей пересказ приводится на страницах романа, дает недвусмысленную параллель между людьми и машинами: «Роботы бросали с самолетов желеобразный газолин для сжигания живых существ. Совесть у них отсутствовала, и они были запрограммированы так, чтобы не представлять себе, что делается от этого с людьми на земле. Ведущий робот Траута выглядел как человек, мог разговаривать, танцевать и гулять с девушками. И никто не попрекал его, что он бросает сгущенный газолин на людей. Но дурной запах изо рта ему не прощали. А потом он от этого излечился, и человечество радостно приняло его в свои ряды».

«Машинное общество» способно губить людей не только во время войны, но и в мирное время. Яркий пример тому – Элиот Розуотер. Бывший капитан пехоты, а в мирное время миллионер, он вдруг возлюбил человечество, решил окружить теплотой, пониманием и заботой выкинутых на обочину современности американцев. Он возится с нищими, неудачниками, теми, кого «организованное общество» отвергло за ненадобностью. Возлюбил человечество – стало быть, не в себе. Никому, однако, не пришло в голову счесть Элиота рехнувшимся, когда во время войны, в Германии, он убил юного пожарника, сгоряча приняв за эсэсовца. Никто не ужаснулся, не увидел в этом ничего из ряда вон выходящего… Идет война, а это как бы отменяет нормальные отношения, извращает человеческие чувства, позволяет творить, что угодно. А кто не согласен – либо погибает, либо объявляется умалишенным. Но об этом позже.

Функция получения знаний тесно связана с другой функцией, от которой зависит напрямую, выполняемой инопланетянами: полет на Тральфамадор, помимо информации о структуре иной цивилизации, дает возможность путешествия во времени. Читатель может запутаться во «временных скачках», совершенных Билли, однако при внимательном анализе ощущение «путаницы» уходит и появляется возможность обнаружить логику этих «путешествий». Итак, хаотичность их только кажущаяся. Маршрут Пилигрима выверен точной логикой. Дрезден 1945 г., Тральфамадор и США конца шестидесятых — три планеты в одной галактике, и вращаются они по своим орбитам, подчиняясь закону «целесообразности», где цели всегда оправдывают средства, а чем больше человек напоминает машину, тем лучше для него и для машинно-человеческого социума.

Билли, становясь путешественником во времени, обретает дар памяти. Памяти исторической, удерживающей в сознании моменты пересечения частного существования с судьбой других людей и судьбой цивилизации. Теперь голова его свободна от метафорического шара, а сам он не привязан к платформе. Эта свобода позволяет герою мыслить не только в категориях настоящего времени, но и прошлого и будущего. Ему дается уникальная возможность – менять Историю. Он может взглянуть на повседневность со стороны, увидеть то, чего раньше не замечал

Однако парадокс ситуации Билли Пилигрима заключается в том, что нормальный человек пробуждается в нем только тогда, когда окружающие приходят к выводу, что он повредился в уме. Его рассказы не воспринимаются всерьез, для обычных американцев он – юродивый, жертва собственной впечатлительности и травм детства, для собственных детей – обуза, причина всяческих неудобств. Персонаж, аналогичный Билли в этом плане, - упомянутый уже Элиот Розуотер, попавший, как и Билли, в госпиталь с нервным расстройством. Для Воннегута «психи» Розуотер и Пилигрим, пишет Белов, - как раз нормальные, настоящие люди, а вот их психически полноценные, с точки зрения медицины, родственники – душевнобольные в том смысле, что у них серьезно повреждено душевное начало, хотя в избытке деловой хватки и «здравого смысла».

Говоря об исторической ценности знаний Билли Пилигрима, необходимо отметить тот факт, что никому, кроме него и тех немногих, кто ещё может мыслить отлично от людей-роботов, они не нужны. Гораздо проще смотреть только вперед, не делая попыток осмыслять деяния человечества, извлекать из них уроки, не повторять ошибок. Трудно сказать, что было целью тральфамадорцев, доверивших свой опыт и уникальный дар путешествия во времени молодому землянину. Вряд ли можно говорить о том, что таким образом они пытались спасти хотя бы одну цивилизацию от своей участи, ведь они «не обращают внимание на плохое», а то, что происходит в нашем мире отнюдь не приятно для восприятия, и Билли прекрасно осознает это, по наивности пытаясь предупредить инопланетян об опасности, порождаемой знакомым ему образом жизни и мышления: «Я - с той планеты, где с незапамятных времен идет бессмысленная бойня <…> Наверно, вся Вселенная с ужасом смотрит на землян! И если другим планетам Земля пока еще не угрожает, то скоро эта угроза может появиться. Так что откройте мне вашу тайну, и я отнесу ее на Землю и спасу нас всех. Как планета может жить в мире?». Может быть, со временем, и сами земляне постепенно пришли бы к мысли о своей «машинной» природе и тоже смогли бы спокойно говорить о своей гибели и делиться уже осознанным, пережитым опытом, и не осталось бы больше таких, кого настоящее положение дел приводит в ужас…

Билли Пилигрим представлен Воннегутом амбивалентно. С одной стороны, читатель поневоле начинает сочувствовать ему, поскольку в каком-то смысле воплощает в себе черты мифического Лаокоона, наделенного даром предвидеть будущее, истинную суть вещей, но при этом обреченного на неприятие. С другой же стороны, нельзя забыть и о том, что Билли – это член «машинного общества», и машиноподобное, безличностное начало присутствует и в нем.

Итак, какие выводы можно сделать из всего вышесказанного?

«Бойня номер пять» - произведение разноплановое и при относительно небольшом объеме вмещает в себя анализ многих философских и социальных проблем. В нем представлены две, на первый взгляд, совершенно противоположных темы: тема войны и тема встречи с инопланетной цивилизацией. Но так ли они далеки друг от друга?

В описании войны, несмотря на «каноны жанра», присутствуют элементы фантасмагорического: разбомбленный Дрезден в воспоминаниях Билли выдержан в лунной тональности: «Небо было сплошь закрыто черным дымом. Сердитое солнце казалось шляпкой гвоздя. Дрезден был похож на Луну — одни минералы. Камни раскалились. Вокруг была смерть. Такие дела». Сюжет же фантастический имеет слишком много общего с обыденной человеческой жизнью, той жизнью, которую можно наблюдать в «обычном цивилизованном» обществе.

В литературной критике издавна существует отношение к фантастике как к литературе второсортной. Нашествия инопланетян чаще всего вызывают улыбку, а финал такого произведения известен заранее: чужаки будут изгнаны и людская раса одержит очередную великолепную победу. В случае с Воннегутом всё совсем не так. Действительно, во многих его произведениях описаны инопланетяне, путешествия в иные реальности, но эту часть сюжета ни в коем случае нельзя воспринимать, как сказку, развлекательную историю. На примере «Бойни номер пять» можно увидеть, что фантастический элемент выполняют другие функции. Так, он позволяет увидеть «идентичность» структуры общества и образа мыслей двух совершенно разных цивилизаций. Глядя на тральфамадорцев, у читателя появляется возможность увидеть будущее привычного ему общества. Немногим дан шанс познать это, и, к сожалению, недостаточно для познания одной воли, одного желания, для этого необходим, как в случае Билли Пилигрима, чудесный дар.

Впрочем, финал остается открытым. Быть может, со временем родится настоящий пророк, способный не только увидеть и ужаснуться, но и найти в себе силы измениться и изменить мир. Может быть, тогда и придёт всеобщее понимание никчемности боен и крестовых походов.