Литературно-обозревательный журнал "Избушка"

в которой говорится о некоем золотом браслете

Верховный маг распорядился отвести для её высочества лучшее из гостевых помещений и лично руководил приготовлениями. В комнате Виктории всё дышало уютом, умело и непринуждённо сочетавшимся с роскошью, достойной королевской особы.

Принцесса поблагодарила архимагистра за гостеприимство, на что тот ответил:

– Угодить вашему высочеству – высшее счастье для меня. Я готов сделать всё возможное, чтобы Блессегронд пришёлся вам по душе.

– О, в ваших стараниях здесь нет нужды! – рассмеялась Виктория. – Ваша чудесная страна очаровала меня с первого взгляда! Честно говоря, господин архимагистр, по пути я боялась умереть от восхищения и не доехать к вам!

– Вы не должны так щедро расточать свои восторги, – улыбнулся Номес. – Ведь вы ещё не видели столицы. Амвокс – сердце Блессегронда, а Серлефф-Роэл – сердце Амвокса.

– Ах, я с нетерпением жду этого! – воскликнула принцесса.

– И тем не менее ваше высочество решили по пути осчастливить меня своим посещением.

– Господин архимагистр, неужели теперь и вы тоже станете называть меня только «высочеством»? – Виктория смешно наморщила нос. – Раньше вы называли меня просто Викки.

– С тех пор многое изменилось, и прежде всего…

– Да-да, знаю: я стала принцессой.

– А следовательно, вашим подданным не пристало называть вас по-другому.

– Вот именно. Раньше меня окружали друзья, а сейчас будут окружать одни только подданные…

– Разве подданный не может быть в то же время и другом? Что до меня, то я почту за великую честь принять дружбу вашего высочества. И, тем не менее, позвольте мне величать мою повелительницу исключительно принадлежащим ей титулом и никак иначе. Чтобы помочь вам привыкнуть к вашему сану.

– Привыкнуть к нему нелегко, – вздохнула Виктория.

– Я в вас верю, – ободряюще сказал верховный маг. – Итак, чем я могу быть полезным вашему высочеству? Дело, насколько могу судить, чрезвычайно важное – не зря Ринальд в письме предупреждал меня о вашем желании оставить визит ко мне в тайне.

Принцесса кивнула.

– Вы не ошибаетесь, архимагистр. Правда, воля это не моя, а моего отца. Он-то и попросил меня увидеться с вами и особо настоял на том, чтобы никто в Амвоксе не знал о нашей встрече.

– Я всегда рад услужить моему дорогому герцогу! Однако не возьму в толк, отчего такая таинственность.

– Отец уверял меня, что вы всё поймёте, когда увидите… Незадолго до отъезда он передал мне одну вещь и наказал привезти её вам. Всё дело, по его словам, в исключительной её ценности. Батюшка даже называл её нашей фамильной реликвией.

– Тогда зачем же Лиросу посылать её мне? – удивился Номес. – Я польщён его доверием, но всё же… Фамильные реликвии должны, на мой взгляд, оставаться в семье.

– Я сказала ему то же самое, а он ответил, что хочет вернуть принадлежащее Блессегронду по праву.

– Хм! Значит, ваша реликвия и в самом деле очень ценна, – согласился Номес. – Получается, её хранили ещё блессегрондские предки ал-Черменов. Это должна быть очень древняя вещь! Вы меня заинтриговали, принцесса!

– Спешу удовлетворить ваше любопытство, архимагистр, – сказала Виктория, подавая ему маленький ридикюль, который она не выпускала из рук за всё время поездки и пребывания в доме верховного мага.

Номес достал оттуда плоский футляр, обитый красным бархатом.

– Выглядит как новенький, – заметил верховный маг, рассматривая посылку. – А, тут сохраняющее заклинание, вот в чём дело… Вы не открывали его, ваше высочество?

– Нет, что вы! Он закрыт какой-то хитрой печатью, а я ведь не сильна в магии…

– Вижу, вижу… Хм, да такие печати ставили по меньшей мере восемьсот лет назад! Добросовестная работа, не то что сейчас. Её не вскрыть даже самым сильным знаком Разрушения. Взгляните-ка: здесь семь печатей, соединённых друг с дружкой, и чтобы открыть замок, нужно взломать их все разом.

Замок имел форму львиной головы, сжимавшей в зубах защёлку футляра. Вокруг головы, в завитках гривы, располагались семь печатей, спаянных между собой и соединённых с замком.

– Да, со столь замысловатым заклинанием мне пока не приходилось сталкиваться! – признал архимагистр. – Истинное произведение искусства! Прямо жаль разрушать…

– Так его можно открыть? – спросила принцесса.

– Ну разумеется! – сухие пальцы архимагистра сосредоточенно забегали по замку, не пропуская ни одной выемки, ни единого выступа. – Если бы его нельзя было открыть, разве стал бы Лирос присылать его мне? Нет, любезный герцог уверен, что я смогу разгадать эту загадку… Значит, надо оправдать его надежды! Посмотрим… Где-то здесь должен прятаться ключ… Замки подобного рода всегда содержали в себе ключи, позволяющие легко вскрыть их. Ведь чтобы взломать сразу все печати, необходимо затратить очень большое количество энергии… Ага, вот, вот, вот… Кажется, нашёл…

Он ловким и в то же время осторожным движением повернул левый клык львиной головы. Печати мгновенно рассыпались, замок открылся, и крышка футляра распахнулась сама собой.

Внутри оказался золотой браслет, испещрённый полустёртыми надписями на древнеэльфийском языке. Посередине красовалась такая же львиная голова, как на замке футляра. Она держала в пасти крупный светящийся камень. Он то разгорался с невиданной силой, то почти угасал, тлея едва заметной искоркой. Казалось, его наполнял расплавленный солнечный свет, переливающийся в нём всеми мыслимыми и немыслимыми оттенками.

Верховный маг побледнел. Глаза его полезли из орбит, а руки затряслись так, что он едва не выронил футляр.

– Браслет Леония! – прошептал он. – О боги! Нет… Не может быть!

Он медленно и осторожно вынул браслет из футляра, точно боялся, что необычное украшение сейчас растает, как мираж или магическая иллюзия.

– Поразительно! – бормотал Номес. – Невероятно! Во всём мире его считали не более, чем легендой, и вот я держу его в руках! Да, теперь я в самом деле понимаю, почему Лирос хотел избежать огласки… Каким образом браслет мог очутиться у него?

– Браслет Леония, – шёпотом повторила Виктория. Столь неожиданная перемена в поведении верховного мага крайне изумила её и ещё более подогрела интерес к странному посланию герцога. – Да, отец упоминал это название в письме, которое отдал мне перед отъездом и наказал вскрыть только на корабле. Но что в нём такого особенного?

– Ваше высочество! – с жаром заговорил Номес. – Ваше высочество, вы не представляете, как прав был ваш батюшка! Назвать эту реликвию ценной – значит не сказать ничего! Она единственная в своём роде! Одна из величайших святынь! Браслет, который вы видите, принадлежал самому богу Леонию!

Голос архимагистра дрожал и прерывался. Лицо в мерцающем свете камня также вспыхивало и переливалось всеми цветами радуги.

– Что вы говорите! Так он магический?

– Не просто магический! Именно он помог Леонию победить Центура. О нём даже говорится в «Деяниях богов». Правда, я встречал упоминание о браслете лишь в первозданной рукописи Анниала Роданского, она хранится у нас, в библиотеке Темтвела… ну, и некоторых других изданиях, приблизительно того же времени. Но в десятитомнике Анниала присутствует наиболее подробное изложение. В этой легенде говорится, что Леоний перед войной с Центуром, дабы не опасаться ран в сердце, вынул его из груди. Поэтому ни вражеские стрелы, ни мечи не могли его ранить. Даже когда сам Центур в последнем поединке нанёс Леонию три знаменитых удара в грудь, то не смог его убить – сердца-то в его груди не было!

– «И разбил Леоний войско гнуррово, и проклял мерзостного Центура, и изгнал его из Хейгода», – вспомнила принцесса. – А при чём же здесь браслет?

– Вот мы и дошли до него. По Анниалу, Леоний спрятал сердце где-то в блессегрондских Кирквитах. А ключ от тайника поручил охранять верховному жрецу одной из своих обителей. Кажется, обители Фелон, но тут уж я точно не помню. Так вот, браслет и есть тот самый ключ. Леоний рассказал жрецу, где находится тайник, а тот выбил слова бога на браслете.

– Стало быть… – У Виктории захватило дух. – Если предание говорит правду, то эти значки… По ним можно найти, где спрятано сердце?

– Весьма вероятно, – кивнул Номес. – Нигде не сказано, забрал ли Леоний своё сердце из тайника, или же оставил на прежнем месте, предпочтя остаться неуязвимым для врагов. Однако я очень сомневаюсь в успехе подобного предприятия.

– Сейчас вряд ли можно точно перевести письмена на браслете, ваше высочество. У древних народов блессегрондских Кирквит, где раньше находилось много обителей, существовала масса разнообразных диалектов, порядком отличавшихся от общего древнеэльфийского языка. Даже мне известны далеко не все из них. К тому же надписи искажены, почти стёрты… Как их разобрать, как понять к какому наречию они принадлежат?

– Жаль… – вздохнула Виктория.

– Что поделаешь, ваше высочество, доступное богам недоступно обычным смертным. Возможно, оно и к лучшему. Помните, как описывается в «Деяниях» приход богов на землю: «И разверзли они души свои, и наполнили сей мир волшебною силою». Сердца богов – не более, не менее, как чистая магия. Представляете, какую силу обретёт тот, кто сумеет завладеть сердцем могущественнейшего бога в Хейгоде! А кто может поручиться, что он не использует её во зло?

– Вы – величайший мудрец в мире, архимагистр! – улыбнулась принцесса. – Только… В таком случае выходит, что браслет бесполезен?

– Ни в коей мере, ваше высочество! По сути, «Деяния богов» очень запутаны. В них множество ответвлений, сказаний о всевозможных магических артефактах. Честно говоря, заслуга Анниала только в том, что он составил наиболее полное собрание легенд о богах, а вот привести свои записи в порядок так и не удосужился. В своих поисках он путешествовал по всей Леоне, а в разных концах материка и предания звучат по-разному… Трудно отличить, где правда, где вымысел. Вот и браслет Леония большинство богословов считали мифом. Я знаю таких, которые открыто называли сказание о нём ересью. И вдруг такая новость! Такой колоссальный переворот! Я счастлив получить из рук Вашего Высочества эту святыню! Ей по праву следует пребывать в Темтвеле! Я непременно перевезу браслет в столицу!

– Вы завтра поедете вместе со мной и господином Варбом в Серлефф-Роэл?

– Если таково желание вашего высочества…

– Да-да, моё желание таково. Вот и покажете его во дворце!

Номес улыбнулся.

– Украсить предстоящее торжество ещё и столь замечательным дружественным жестом Балении по отношению к Блессегронду? Нечего и говорить, весьма лестно… Но, ваше высочество, это чересчур громкое событие. А два громких события не следует мешать вместе. Нужно известить его преосвященство господина Приемерпуса, городские власти… да, прежде всего, самого принца! Возвращение браслета Леония на родину должно пройти с подобающей торжественностью, здесь надо как следует подготовиться… С вашего позволения, я отвезу его на хранение в свой амвоксский дом, до того, как он займёт подобающее ему место в храме.

– Поступайте, как считаете нужным, господин архимагистр, – согласилась Виктория. – Отец поступил мудро, отдавая браслет вам. Он не мог сыскать для него более достойных и надёжных рук!

– Благодарю, ваше высочество, – поклонился Номес. – Я обязательно напишу герцогу и выражу ему свою глубочайшую признательность. Боги, и как Лиросу удалось столько лет хранить подобную тайну? Откуда вообще браслет мог взяться у него? Если только ваш род был дружен со жрецами древних кирквитских обителей… Нет, я непременно всё выясню!

Тут появился Ротиар и доложил, что обед подан.

– Наконец-то! Смею надеяться, ваше высочество не откажется от моего угощения?

– Не откажусь!

Накрытый стол ожидал гостей. В честь высочайшего посещения егеря Номеса потрудились на славу и собрали с заповедников архимагистра богатую дань. Присутствовали и куропатки, и фазаны, и зайчатина, и оленина, стараниями поваров превращённые в настоящие шедевры кулинарного искусства. Прислуживали за столом Ротиар и Сиалла, разливавшие по кубкам отборные вина из погребов верховного мага.

Ринальд Варб представил Виктории племянницу. Лита поначалу несколько стушевалась, но через несколько минут девушки уже весело болтали, как давние подруги.

– А вы, Лита, тоже поедете с нами во дворец? – спрашивала принцесса.

– Я почла бы за великую честь, – Лита запнулась, хотя весь её вид показывал, что именно этого ей хочется больше всего на свете. – Но как же? Ведь я не приглашена…

– Пустое, пустое! – заявил верховный маг. – Неужели, по-вашему, я не позаботился о том, чтобы достать для вас приглашение от его высочества?

У Литы вырвался радостный возглас, который девушка тут же подавила, устыдившись своей невоздержанности: всё-таки она находилась в обществе принцессы. Лита удовольствовалась тем, что метнула красноречивый взгляд на архимагистра, столько времени скрывавшего от неё подобную новость. Однако Номес лишь усмехнулся в седую бороду.

Таким образом, на следующее утро в ворота Амвокса въехали две кареты: первая, окружённая гвардейским конвоем, уже знакомая читателю, везла принцессу с сопровождением, вторая, следовавшая за ней, принадлежала Эйбрахаму Номесу. В ней находились сам верховный маг и Лита Лофорн.

Принарядившаяся столица показала себя Виктории во всём блеске и великолепии. Дома были увешаны цветочными гирляндами. На улицах, пестревших яркими флагами, кипела толпа. Народ прибывал и прибывал. Словно какая-то колоссальная, невиданная река бурлила, вздувалась, как во время половодья, грозя вот-вот выйти из берегов. Те, кого не вмещала улица, облепили карнизы и крыши домов, где тоже царила неслыханная теснота. Даже голуби летали из стороны в сторону и лишь возмущённо гуркали, не в силах найти себе места, чтобы дать отдых уставшим крыльям.

Воздух колебался от шума несметного числа голосов. Одни живо обсуждали предстоящий приезд принцессы и гадали, как она будет выглядеть, другие звали в толпе своих близких, третьи сдавленно ругались, проклиная гнуррову толкотню, четвёртые, принадлежавшие стражникам, осипло призывали к порядку. Но когда наконец нетерпеливым взорам предстал долгожданный экипаж, многоголосый гомон собрался воедино. Земля дрогнула и затряслась от громовых приветственных возгласов, вырывавшихся из тысяч глоток:

– Да здравствует принцесса! Да здравствует её высочество!

Виктория едва не оглохла. Приоткрыв рот, она упоённо наблюдала торжественную бурю, грохочущую вокруг неё. В глазах зарябило от праздничных украшений, взлетающих в воздух шапок и сияющих радостью лиц.

– Это всё – ради меня? – шептала она. – Неужели всё это – из-за меня?

Да, нечто подобное уже происходило в Балеоне. Тогда пристань тоже наводнила громадная прорва народу, воздух сотрясали оглушительные приветствия, гостиницы ломились от приезжих, а цены их комнат взлетали на небывалую высоту. Однако, чтобы представить себе, что творилось в Амвоксе, происходящее в Балеоне требовалось умножить по крайней мере раз в сто. Такого поистине королевского празднества в свою честь Виктория никогда не видела.

Кареты катились по мостовой, неся с собой гремящую волну ликования, которая охватывала всё новые и новые ряды встречающих. Принцесса выглянула из окна и с улыбкой помахала рукой своему будущему народу в благодарность за столь тёплый приём. Толпа взорвалась. Восторженный рёв сотряс улицу, и с удвоенной силой грянуло: «Да здравствует принцесса! Слава её высочеству! Слава принцессе Виктории!»

– Серлефф-Роэл, ваше высочество, – доложил Варб.

Королевская резиденция выросла перед Викторией гигантской белой стеной. Он возвышался над столицей, будто гордый великан над карликами-домами. Белоснежные башни уходили прямиком в небосвод. Купола из ценнейшего голубого мрамора точно вбирали в себя небесную синеву.

Серлефф-Роэл имел четыре крыла. Они крестом расходились от центральной части и образовывали между собой четыре площади. Кареты выехали на Восточную. Виктория, как зачарованная, смотрела на величественное творение Станнеги, которое приближалось с каждой секундой. Раздающиеся крылья обнимали площадь полукругом, и принцессе казалось, что дворец открывает ей свои объятия.

«А вдруг я не готова? – спросила Виктория. – Вдруг я совсем не такая, как… как нужно?»

С тяжёлым скрипом распахнулись ворота. Окна благосклонно и дружелюбно глядели на принцессу, весело поблёскивая солнечными зайчиками. Стража покрикивала на радостно галдящую на площади толпу: «А ну р-разойдись! Назад! Дорогу её высочеству!» и салютовала принцессе алебардами. Серлефф-Роэл, Амвокс и весь народ блессегрондских эльфов принимал её такой, какая она есть.

Пришло время поближе познакомить читателя с возлюбленным Виктории – царственным Элиотом.

Волею богов Грегору VI пришлось очень долго ждать наследника. Первый, достаточно долгий брак с Аллантой Каэронской, дочерью одного из приближённых короля, принёс Его Величеству лишь четырёх дочерей, которых он, как подошло время, успешно повыдавал замуж. Многократные разрешения от бремени очень истощили королеву. Вдобавок Алланте приходилось терпеть нелёгкий характер венценосного супруга. Вопрос о престолонаследии волновал его гораздо больше, чем здоровье жены. Королева отправилась в царство Коракса, так и не подарив стране наследника. Обеспокоенный монарх уже начинал искать себе преемника среди внуков, когда в Блессегронд прибыл посол из союзного ниатномийского княжества Сантара.

Сантарский князь просил у Грегора помощи в борьбе с араговскими троллями, беспокоившими горных жителей постоянными набегами. Прежде сантарцам хватало собственных сил, чтоб справляться с налётчиками. Теперь же тролли объединились с орками из княжества Оркенгронд, и отражать их атаки стало намного трудней. Король лично посетил Сантару, где встретился с князем… и его дочерью Флавианой. Семнадцатилетняя княжна настолько пленила стареющего короля, что он условился оказать поддержку Сантаре при одном условии: если князь отдаст Флавиану ему в жёны. Князь, подумав, согласился.

Кто бы мог подумать, что чёрствое солдатское сердце Грегора VI способно на столь искреннюю и нежную любовь! Король окружил ниатномийскую княжну заботой и лаской. Возможно, вот чего как раз и недоставало откровенно холодному браку с Аллантой. Ведь спустя всего год после свадьбы молодая королева подарила мужу вожделенного сына. Счастью короля не было предела. Но вскоре радостное событие сменилось печальным.

Тёплое отношение Грегора, конечно, пробудило во Флавиане ответные чувства. И всё же из её души не уходила тоска по родной Ниатномии, отчего королева часто хворала. Самые учёные целители, не в силах ничем помочь, разводили руками. С бессильной скорбью Грегор наблюдал, как любимая уходит от него, тает, словно свеча. Прелестный горный цветок так и не прижился на равнинной почве. Единственным напоминанием о Флавиане для Его Величества стал Элиот, на которого отец и перенёс всю свою любовь.

Старость смягчила сурового монарха, мечтавшего некогда, как он станет воспитывать сына по-солдатски, «настоящим мужчиной». К тому же Элиот поначалу тоже рос довольно болезненным ребёнком, и король опасался потерять наследника вслед за женой. Грегор постарался обеспечить мальчику самые лучшие условия. Словно целый штат садовников в оранжерее взращивал это драгоценное семечко, единственную надежду на продолжение королевской династии.

Однако в Элиоте было слишком много природной живости ума и детской любознательности, чтобы вырасти изнеженным и избалованным. Постоянная опека стала ему только докучать. Многочисленные гувернёры намучились с подвижным, озорным и своенравным, как отец, парнишкой.

Освободил принца из невольного заточения Эйбрахам Номес. Кстати, мысль сделать архимагистра наставником Элиота принадлежала именно покойной королеве, которая по заслугам ценила верховного мага. Она попросила короля об этом незадолго до смерти. Разумеется, его величество не мог не выполнить последнюю волю супруги.

Номес хорошо осознал ценность жизненной энергии, кипящей в наследнике. Требовалось всего лишь выпустить её на волю и направить в нужное русло, пока драгоценный источник не заглох в дворцовой теплице. Архимагистр объездил с Элиотом весь Блессегронд, знакомя принца с его королевством. Также он возил своего подопечного на родину матери, в ниатномийские княжества, где мальчик набрался сил и очень окреп в живительном горном климате. Обучая принца, верховный маг старался не быть для него скучным и чрезмерно назидательным. «Бесполезно заставлять учиться, – говорил Номес. – Это только пустая трата времени и сил как ученика, так и учителя. Можно привести коня к водопою, но заставить его пить нельзя. Знания, вливаемые неволей, просто не станут задерживаться в голове. Нужно пробудить интерес. Если ученик почувствует жажду, его будет не оттащить от воды».

Неправ, неправ был Ринальд Варб, осуждая друга за «потакание капризам» Элиота! Верховный маг прекрасно понимал, что делал, когда знакомил Элиота с Викторией. Пылкое молодое сердце, переполненное первыми требованиями любви, не могло не потянуться к прелестной баленийке, дышащей свежестью, весной, жизнью – настоящей жизнью, а не опостылевшей дворцовой мишурой. Что же касается самой Виктории… какая из девушек в её возрасте хотя бы в глубине души не мечтала встретить своего принца? Любовь вспыхнула между ними, как вспыхивает искра при ударе огнива о кремень. Единственное, чего опасался Номес – как бы эта искорка столь же мгновенно не погасла. Ранней влюблённости свойственны мимолётность и быстротечность.

Чувства выдержали проверку временем. В день приезда Виктории Элиот не находил себе места от сладостного томления. Последние часы, отделяющие его от встречи с любимой, казались ему длиннее, чем весь предыдущий год разлуки.

Принц как раз облачался в парадный костюм, заказанный специально для нынешнего приёма, когда на пороге его покоев появился дежурный гвардеец и доложил:

– Верховный маг Блессегронда Эйбрахам Номес к его высочеству.

– Его высочество одевается, – неприязненно заметил личный камердинер принца Адмонт, старательно прикрепляющий к костюму узорчатый воротник. Но Элиот резко рванулся вперёд, чем едва не погубил всю кропотливую работу. Он уже слышал, как толпа, нестройно гудящая под окнами, вдруг взвыла столь оглушительно, что зазвенели стёкла. Здесь! Приехала!

– Немедленно проси! – воскликнул принц.

– Ваше Высочество, умоляю, осторожнее! – завопил Адмонт, чуть не плача и с ужасом глядя на скособоченный воротник. Элиот отмахнулся от камердинера и бросился навстречу входящему верховному магу.

– Дорогой архимагистр! Как я рад вас видеть!

Номес церемонно поклонился.

– Приветствую ваше высочество. Прошу простить, я, кажется, помешал?

– О нет, что вы, нисколько!

– Рад видеть моего повелителя в добром здравии.

– Какое там здравие, господин архимагистр! Я весь горю, будто в лихорадке. Ну расскажите же, как она? Приехала? Вы прибыли вместе с ней?

– Не извольте волноваться, принц, целительница, способная изгнать вашу лихорадку, во дворце, – улыбнулся Номес. – Принцессой сейчас занимаются фрейлины, готовят её к приёму. Вашему высочеству следует поторопиться: скоро явятся иностранные послы.

– Я почти готов, архимагистр, – ответил принц. – А что игры?

– Северная площадь просто кипит! Зрители собираются, участники с нетерпением ждут начала. Глашатаи протрубят, когда приготовления будут окончены.

– Адмонт, пошевеливайся! – весело крикнул Элиот. – Я не хочу заставлять своих подданных ждать!

Да, легко сказать «пошевеливайся»! После известий Номеса принц вовсе извертелся, как на иголках. Измучившийся камердинер выглядел таким несчастным, что верховному магу даже стало его жаль.

Наконец Адмонту удалось совладать с хитроумной архитектурой выходного платья, с честью преодолев все препятствия в лице его непоседливого владельца. Наряд необыкновенно шёл его высочеству. Золотые нити в нём чередовались с серебряными, и материя мерцала, точно по ней пробегал мягкий огонь.

В сопровождении Номеса принц прошёл к тронному залу. Там по обе стороны от красной ковровой дорожки, ведущей к двум тронам, уже собрались придворные, знатные горожане, военные, занявшие места согласно рангам и положению при дворе. Впереди находились послы Балении, Ниатномийских княжеств и Эргодса. Гости негромко переговаривались между собой. И тут в воздухе раздалось звучное объявление церемониймейстера:

– Его высочество наследный принц Блессегронда Элиот IV!

Шелест голосов вмиг затих. Под звуки труб в зале появился принц Элиот. Все присутствующие, как один, склонились перед молодым властелином. Многие дамы не смогли удержаться от того, чтобы не задержать на его высочестве пару восхищённых взглядов.

И то сказать, природа щедро наделила шестнадцатилетнего принца красотой, соединив в нём всё лучшее от наружности родителей. Широкоплечая фигура, величественность осанки, подлинно королевская поступь, унаследованные от отца, поразительно сочетались с материнским изяществом в телосложении. То же самое замечалось и в лице. Блессегрондский рисунок крупных скул, орлиный нос, украшавший лик каждого Серлеффа – и тёмно-синие ниатномийские волосы, мягкие губы, фиолетовые глаза, правда, не столь раскосые, как у чистокровных жителей горных княжеств. Но это лишь придавало взгляду его высочества особую выразительность.

Элиот приветствовал собравшихся лёгким наклоном головы, обращённым ко всем, и вместе с тем к каждому. Перед тем, как занять подобающее место на троне, он произнёс перед гостями небольшую речь. Номес поначалу отметил едва различимую дрожь в голосе воспитанника. В чём, собственно, не было ничего удивительного – ведь принц впервые самостоятельно вёл приём подобного размаха.

Верховный маг встал по правую руку от его высочества и с удовольствием уловил злобный взгляд Сардона в свою сторону. Графу почётного места рядом с королевскими особами не досталось. Завтра пойдут пересуды о том, как пошатнулось положение главы Тайной службы при дворе. Ничего, будет для него хороший урок. Пусть знает своё настоящее место и не лезет к трону. Во всех смыслах. И вообще пусть скажет спасибо, что его пустили в первый ряд.

Мысли архимагистра прервали вновь зазвучавшие трубы и ожидаемые всеми слова:

– Её высочество принцесса Виктория Чермен-Роннонская!

Принц подался вперёд, узнавая и не узнавая свою возлюбленную в разодетой даме, шедшей по ковровой дорожке в окружении свиты фрейлин.

Всего за год Виктория удивительно похорошела. Окончательно исчезла подростковая угловатость в фигуре, формы стали плавными и женственными. В голубых глазах просвечивали томность и задор. Пурпурно-розовое платье, под цвет волос, уложенных в высокую, замысловатую причёску и украшенных сияющей диадемой, дополняло и усиливало эффект.

Сердце Виктории колотилось вовсю. Великолепие Серлефф-Роэла обрушилось на неё, точно золотой водопад. А сам Элиот, которого окружала эта сказочная роскошь, которому кланялись важные сановники, министры, послы, показался ей сейчас настоящим полубогом. Приблизившись к принцу, Виктория присела в глубоком реверансе. Тут Элиот сошёл к ней и, предложив руку, повёл к трону под громкие крики: «Да здравствуют их высочества!»

Когда они смолкли, принцесса поняла: теперь слово за ней. «Боги, только бы не сказать чего-нибудь лишнего!» – пронеслась в её голове испуганная мысль. Впрочем, ещё она боялась, что предательски пропадёт голос.

Однако чудный голосок-колокольчик не подвёл хозяйку и зазвенел, рассыпая мелодичное эхо по тронному залу:

– Я весьма тронута столь тёплым и радушным приёмом. Не так давно я нахожусь в Блессегронде, но, тем не менее, успела убедиться: эту страну населяет прекрасный народ. И потому я обещаю, что сделаю всё, чтобы он полюбил меня!

Зал наполнился рукоплесканиями. Номес одобрительно покивал. А Элиот, обернувшись к принцессе, произнёс:

– Я хотел бы, дорогая принцесса, в честь светлого дня вашего прибытия преподнести вам подарок, – он снял свой перстень с фамильным гербом Серлеффов и надел его на палец Виктории. – Надеюсь, вы не откажетесь принять его от меня?

В зале зашептались.

– Это уже можно считать официальной помолвкой, – пробормотал Сардон Аргону Томбу, стоявшему рядом, будто чёрная тень.

Принц между тем обратился к верховному магу:

– Господин архимагистр, мне известно, что здесь присутствует тот, кто доставил в Блессегронд бесценное сокровище в лице её высочества – мой верный слуга, капитан моей бесстрашной гвардии, господин Ринальд Варб. Пусть он выйдет.

Варб подошёл к трону и поклонился.

– Я здесь, мой принц. Только капитаном Королевской гвардии я, увы, больше не являюсь.

– Отныне являетесь. Можете считать, что алый плащ, столько лет украшавший ваши достойные плечи, снова покоится на них. Уже готов приказ для возвращения вам должности, давно и честно вами заслуженной.

– Благодарю, ваше высочество.

– Я знаю, – продолжал принц, – что вместе с капитаном прибыла его племянница. Она сопровождала ваше высочество в дороге, не так ли? – спросил он у принцессы.

– О да, – ответила принцесса. – Смею заметить, госпожа Лофорн – очень милая девушка.

– Значит, вы не станете возражать, если она будет представлена также и мне? – спросил Элиот. – Мне очень любопытно познакомиться с особой, для которой архимагистр Номес лично испрашивал у меня приглашение.

Виктория не возражала. Гости слегка расступились, и на ковровую дорожку вышла Лита Лофорн. Десятки заинтересованных взглядов принялись мерить девицу, первый раз показавшуюся в высшем свете.

В воздушном, легко колышущемся платье она напоминала лесную дриаду. Каштановые локоны, убранные назад, растекались волнами по светло-бежевой материи. Оказавшись перед лицом королевских особ, Лита оробела, пожалуй, больше, чем Виктория. Девушка низко склонилась, не смея даже поднять глаз. Одно дело – находиться в обществе принцессы у верховного мага, в узком кругу, и совсем другое – тут, в Серлефф-Роэле, при цвете королевского двора, где её высочество на равных блистала рядом с царственным женихом, словно он поделился с ней своим ослепительным сиянием.

Элиот несколько секунд разглядывал Литу с любопытством, с каким ребёнок рассматривает пойманную им диковинную бабочку или птицу.

– Господин архимагистр рассказывал мне о вас, – наконец проговорил он. – Упоминал и о вашем печальном семейном положении. Что ж, я заверяю вас, что отныне ваша семья ни в чём не будет нуждаться.

Последние слова принц произнёс, глядя на Варба.

– Ваше высочество чрезвычайно добры к нам, – ответил новоиспечённый капитан Королевской гвардии.

Элиот величавым жестом протянул Лите руку для поцелуя. Девушка окончательно смутилась подобной чести и едва-едва приложилась губами к королевским пальцам, чуть оцарапав ногтем нос.

– А мальчишка входит во вкус, – неприязненно заметил Сардон, внимательно наблюдавший за происходящим.

Да, взрослеющий львёнок почуял свою силу. Принц осознал собственное могущество и спешил пользоваться им, пока есть возможность.

– Не дворец, а проходной двор, – проворчал граф сквозь зубы, следя за представлением Варба и Литы. – Всякий сброд удостаивается милостей, которых другие, гораздо более достойные личности (ехидная усмешка Аргона Томба) порой тщетно добиваются всю жизнь! Не удивлюсь, если девчонка станет фрейлиной принцессы гораздо раньше, чем я уберу с дороги верховного мага.

Он покосился в сторону фрейлин и вдруг заметил среди них новое лицо. Это была черноглазая брюнетка, лет семнадцати на вид, одетая в фиалкового цвета платье с открытыми плечами. Кожа её, покрытая ровным загаром, выдавала в ней уроженку южных провинций Блессегронда

– Странно, кто такая, почему не знаю? – удивился Сардон.

– Баронесса Аделина, воспитанница барона Гридокса, – ответил Аргон Томб. – Прибыла пару дней назад с рекомендацией к графине Элбонской.

– Воспитанница? – злобно усмехнулся граф. – Ну-ну… Старого развратника, видать, потянуло на свеженькое… Представляю, чему он её научил! Не мешало бы кое-что разузнать об этой особе…

– Вашему сиятельству стоит лишь приказать, – заметил Томб.

– Нет-нет, здесь предоставьте действовать мне… Она новичок при дворе, её гораздо легче взять в оборот. Мне будет полезна парочка глаз и ушей среди окружения принцессы… А вы лучше занимайтесь пока Ринальдом Варбом. Кстати, вы нашли исполнителя?

– Не извольте беспокоиться, ваше сиятельство, он найден.

– Кто же он?

– Тот самый футгаммер «Золотого щита», о котором я уже имел честь докладывать. Конечно, я приметил и пару-тройку других, как вы мне приказывали. Но поверьте, лучше этого нельзя никого и желать.

– Я поверю, только когда увижу его собственными глазами.

– Вам не придётся долго ждать. Он участвует в сегодняшних играх. И вы лично убедитесь в правоте моих слов. Кстати, вы слышите? Кажется, трубят с Северной площади.

– Скажите хоть, как имя вашего таинственного футгаммера?

– Алан Макфайер.

– Что ж, если он участвует в играх, тем лучше. Как раз попадёт Варбу на глаза.

Со стороны Северной площади и впрямь донёсся трубный звук, возвещая о том, что всё готово для открытия игр. Услышав сигнал, Элиот поднялся с трона и объявил:

– Нас зовут, господа! Сигнал возвещает о приготовленном для нас увлекательном зрелище. Сегодня будущие маги Блессегронда соревнуются в честь её высочества! Только, – прибавил он с лукавой улыбкой, – состязаться им предстоит не в магическом искусстве, а в простых воинских умениях!

Зал оживлённо зашумел.

– Прошу, принцесса, – сказал принц Виктории. – Господин капитан, я желаю, чтобы вы и ваша племянница сидели рядом с нами и господином архимагистром.

– Это для нас большая честь, Ваше Высочество, – поклонился Варб, а польщённая Лита зарделась.

Принц и принцесса, а за ними и все придворные направились к балконам, откуда открывался превосходный вид на преображённую Северную площадь. Большую часть её занимала громадная арена овальной формы, с фехтовальной площадкой, рядами деревянных мишеней и опоясывающей её широкой дорожкой для гонок на колесницах. Выход на арену, откуда должны были появляться участники соревнований, имел вид арки. Высоко над ним располагался балкончик с двумя глашатаями. Вокруг арены кольцом возвышался огромный амфитеатр, переполненный зрителями. На фоне разнородной массы горожан выделялись яркими студенческими одеждами секторы, отведённые для учебных заведений. Пылал красно-коричневыми балахонами Королевский Университет магии, зеленела лекарскими плащами Целительская академия, мрачновато чернела Академия некромантии. «Золотой щит» и Высшую школу боевой магии предусмотрительно разместили друг напротив друга. Так что, не имея возможности добраться до противника, враждующие стороны могли лишь обмениваться многозначительными взорами и устраивать собственные соревнования: кто кого перекричит и пересвистит. Следует заметить, что и прочие футгаммеры не оставались в долгу, беспощадно терзая свои глотки и уши соседей.

Первые ряды занимали преподаватели. На почётных местах сидели городские чиновники, исполнявшие роли судей. В их число, кстати, очень хотел пролезть губернатор Виппер, но так как хорошо было известно, что в играх примет участие его сын, эти попытки не увенчались успехом. Впрочем, на плечи губернатора легла торжественная миссия награждения победителей.

Праздничное зрелище дожидалось своего начала. И вот царивший в амфитеатре гам покрыло раскатистое объявление глашатаев:

– Их высочества принц Элиот IV Серлефф и принцесса Виктория Чермен-Роннонская!

Глашатаи говорили в два здоровенных рупора, и звук разносился по всей площади. Зрители, как один, поднялись с мест, махая руками, головными уборами, выкрикивая приветствия и прославления принцу и принцессе, появившимся на балконе.

– Всё готово, ваше высочество, – обратился к Элиоту верховный маг. – С вашего позволения, можно начинать.

– Что ж, – принц озорно улыбнулся. В глазах его мелькнули хитроватые огоньки. – Этот турнир посвящён её высочеству. Я думаю, будет справедливо, если именно она откроет его.

– Я? – смущённо ахнула Виктория.

– Сегодня ваш праздник, принцесса. Дерзайте! – улыбнулся Элиот.

В первую секунду Виктория совершенно растерялась. Однако принц, сам того не заметив, своими словами подсказал ей, что нужно делать.

«Пускай будет, как в старые времена, когда рыцари сражались в честь прекрасной дамы», – подумала она и, подойдя к краю балкона, изящным жестом бросила вниз свой белый кружевной платок с вышивкой. Невесомая ткань легко спланировала на песок арены. Амфитеатр одобрительно загудел.

– Её высочество открывает игры! – прогремели глашатаи, и из полукруглой арки строевым шагом начали выходить участники соревнований.

Всего в играх участвовали шесть команд, от шести учебных заведений. Кроме «Золотого щита» и Высшей школы боевой магии присутствовали уже упоминавшиеся Целительская академия, Королевский Университет магии и Академия Некромантии, а также единственная женская команда от Института ведьминского дела. При виде её Лита Лофорн одарила Ринальда Варба победным взглядом.

Команды выходили под громкие объявления глашатаев и выстраивались на арене.

– Сейчас наши пойдут, – возбуждённо повторял ректор «Золотого щита» Варрон, подталкивая локтем сидящего рядом Беора. Бдительный Леннок прекратил поминутно оборачиваться, покрикивая на наиболее азартных футгаммеров, и от гордости раздулся, как пузырь.

– Военно-магическая академия «Золотой щит»! – пронеслось над ареной.

– Ну слава богам! – воскликнул Варрон. – Наконец-то увижу воочию нашу команду. А то ведь вы, Беор, так и не удосужились мне доложить, кого именно вы выбрали.

– Не извольте беспокоиться, архимастер, выбрал самых лучших, – спокойно сказал декан младших курсов.

– Смотрите, я на вас понадеялся!.. – гневно заявил ректор и вдруг резко оборвал свою гневную тираду, словно поперхнувшись словами.

– Это… это… – охрипшим голосом промолвил он, выпучив глаза, нелепо размахивая руками и хватая ртом воздух, точно пойманная рыба. – Это… что такое?!

На арену, чеканя шаг, вышли Алан Макфайер, Эрик Хетрод и Келидан эль-Венелло.